Реклама на портале

Н д жевахов. Tag Archives: русская история

Жевахов Николай Давидович (24.12.1874 - 1938)
Родители - Давид Дмитриевич и Екатерина Константиновна, урожденная Вульферт.
Брат-близнец Владимир Давидович (в 1924 году был пострижен в монашество с именем Иоасафа).
Сестры Любовь (1876) и Варвара (1879).
Жеваховы – древний княжеский род. Своим родоначальником они считали Картлоса – внука Иафета, первого владетеля Кавказа и родоначальника грузин. Его потомок Джавах I, царь Джавахетии, живший за несколько веков до Р.Х., и дал имя роду Джаваховых. В XVIII столетии князь Шио (Семен) Джавахов вышел из Грузии с собственным отрядом в свите царя Вахтанга. В 1738 году он принял русское подданство, получив княжеский надел в Кобелякском уезде Новороссийской (позднее Полтавской) губернии.
Николай Давидович получил образование во 2-й Киевской гимназии, затем в Коллегии Павла Галагана и, наконец, на юридическом факультете Императорского университета Св. Владимира в Киеве.
С 1898 г. служил в Киевской судебной палате и в канцелярии Киевского генерал-губернатора.
С 1902 г. - земский начальник в родном уезде.
В 1904 г. на страницах консервативного журнала "Гражданин", издававшегося князем В.П.Мещерским, печатались его "Письма земского начальника".
В конце апреля 1905 г. был причислен для дальнейшей службы к Государственной канцелярии в отделение свода законов и перебрался в Петербург. В дальнейшем был переведен на должность помощника Статс-секретаря Государственного Совета.
В конце 1906 г. отправляется в паломничество по монастырям. Собирает материалы к канонизации Святителя Иоасафа Белгородского, которые издаются в 1907-1911 гг. в трех томах.
В 1910 году совершает паломничество в г.Бари (Италия), к мощам Николая Чудотворца. По возвращении опубликовал свои "Путевые заметки", где предложил соорудить православный храм имени Св. Николая. В декабре 1910 года был командирован в Бари для приобретения земельного участка, а в мае 1913 г. назначен председателем Строительной комиссии.
В конце 1915 года по поручению Императрицы совершает поездку в Царскую Ставку на русско-германский фронт.
15 сентября 1916 г. назначен товарищем (заместителем) обер-прокурора Св. Синода.
С 1 по 5 марта 1917 года находился под арестом по приказу Керенского. Затем в течение 1917-1919 г.г. в качестве беженца был в Киеве, Харькове, Ростове, Пятигорске, Екатеринодаре. 16 января 1920 г. отплыл из Новороссийска в Сербию.
С 1920 г. князь Жевахов был назначен заведовать Подворьем Св. Николая в Бари.
В 1923 г. в Мюнхене опубликован 1-й том "Воспоминаний" тиражом в 400 экз.
2-й том "Воспоминаний" был окончен в 1923 г., но из-за отсутствия средств издан в 1927 г. 3 и 4-й тома так и не были изданы.
О последних годах жизни князя Н.Д.Жевахова сведений не сохранилось.

Список сочинений князя Н.Д.Жевахова:

1. Письма земского начальника // " Гражданин". 1904. №№ 11, 13, 18, 20, 22, 26, 33, 34, 39, 45, 51, 62, 63.
2. Назначение школы. СПб. 1906; СПб. 1998.
3. Святитель Иоасаф Горленко, Епископ Белгородский и Обоянский (1705-1754): Материалы для биографии, собранные и изданные князем Н.Д.Жеваховым в 3 томах и 5 частях. Киев. 1907-1911.
Т.I. Ч.1: Предки Святителя Иоасафа. Киев. 1907.
Т.I. Ч.2. Святитель Иоасаф и его сочинения. Киев. 1907.
Т.I. Ч.3. Жизнь и деятельность Святителя Иоасафа. Киев. 1909.
Т.II. Ч.1. Письменные донесения от разных мест и лиц в разные времена о чудесных исцелениях, совершаемых в Бозе почивающим Преосвященным Иоасафом Епископом Белгородским. Киев. 1908.
Т.II. Ч.2. Предания о Святителе Иоасафе. Киев. 1908.
Т.III. Дополнительный. Киев. 1911.

4. Указы Преосвященного Иоасафа Горленко, Епископа Белгородского и Обоянского. С предисловием князя Н.Д.Жевахова // "Курские епархиальные ведомости". 1908. №18.
5. Речь князя Н.Д.Жевахова, произнесенная в Москве на торжественном собрании в память Св. Иоасафа 30 декабря 1908 года. Курск. 1909; “Вестник Русского собрания”. 1909. №1.
6. Чудное действие Божия Промысла. Киев. 1908.
7. Николай Николаевич Неплюев. Биографический очерк. СПб. 1909.
8. Верующая интеллигенция о толковании Евангелия // "Миссионерское обозрение". 1910. №4.
9. Бари. Путевые заметки. СПб. 1910.
10. Строители духа жизни в области живописи и архитектуры И.Ижакевич и А.Щусев. СПб. 1910.
11. Речи. М. 1910.
12. Житие Св. Иоасафа, Чудотворца Белгородского. СПб. 1910; 2-е изд. Новый Сад. 1929.
13. На родине Преп. Сергия Радонежского. М. 1912.
14. Акты и документы Лубенского Мгарского Спасо-Преображенского монастыря. Киев. 1913.
15. Княжна Мария Михайловна Дондукова-Корсакова. СПб. 1913.
16. Потребные сведения усердствующим поклониться св. мощам Святителя Николая Мир-Ликийского Чудотворца. Козельск. 1914.
17. Пробуждение Святой Руси. СПб. 1914.
18. Святитель Иоасаф. Составил князь Н.Д.Жевахов. Пг. 1916.
19. Чудеса Святителя Иоасафа. Составил князь Н.Д.Жевахов. Пг. 1916; СПб. 1998.
20. Речь председателя Русско-сербского общества князя Н.Д.Жевахова, произнесенная при торжественном открытии Общества в г. Вршаце (Сербия, Бенат), 20 июля 1920 г. // “Двуглавый орел” от 1 (14) ноября 1921 г. Девятнадцатый выпуск.

21. Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода князя Н.Д.Жевахова. Т.1. Мюнхен. 1923; Т.2. Новый Сад. 1928.
Главы 26-39 II тома переизданы:
Еврейский террор в России: Крещение русского народа в огне и слезах: Из воспоминаний товарища обер-прокурора Св. Синода князя Н.Д.Жевахова. Б.м. и г.
Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода князя Н.Д.Жевахова. В 2-х тт. М. 1993. (Повторно переизданы в 2007г.)

22. Еврейский вопрос. Нью-Йорк. 1926.
23. Памяти графа А.Череп-Спиридовича. Нью-Йорк. 1926.
24. Изабелл-Флоренс Хапхуд. Нью-Йорк. 1926.
25. Светлой памяти шталмейстера Высочайшего Двора Ф.В.Винберга. Париж. 1928.
26. Причины гибели России. Новый Сад. 1929.
27. Правда о Распутине (на итальянском языке). Бари. 1930.
28. Корни русской революции. Кишинев. 1934.
29. Раб Божий Николай Николаевич Иваненко. Новый Сад. 1934.
30. Князь Алексей Александрович Ширинский-Шихматов: Краткий очерк жизни и деятельности. Новый Сад. 1934.
31. Сергей Александрович Нилус: Краткий очерк жизни и деятельности. Новый Сад. 1936.
32. Il retroscena dei "Protocolli di Sion". La vita e le opere del loro editore, Sergio Nilus e del loro autore Ascer Chinsberg. Roma. 1939.

(с 15 сентября 1916 года по 28 февраля 1917 года). Брат-близнец епископа Иоасафа (Жевахова) (1874-1937).

Биография

Родился 24 декабря 1874 года (по старому стилю) в семье помещика Полтавской губернии Давида Жевахова, представителя русской ветви грузинского княжеского рода Жеваховых . Детство Николая Давидовича Жевахова прошло в родовом имении Линовица и в Киеве, где у его матери был собственный дом на Сретенской улице .

Среднее образование получил во 2-й Киевской гимназии и Коллегии Павла Галагана .

Ещё будучи студентом, в 1897 года получил свою первую награду - темно-бронзовую медаль за труды по первой всеобщей переписи населения .

В 1898 года окончил юридический факультет Университета святого Владимира в Киеве с дипломом второй степени, Николай Давидович поступил на государственную службу.

На государственной службе

Вначале своей карьеры он занимал различные мелкие чиновничьи должности в Киевской судебной палате и в канцелярии Киевского генерал-губернатора .

В мае 1902 года занял хлопотную должность земского начальника в Полтавской губернии . В таком выборе службы проявилась свойственная интеллигенции того времени идеализация простого народа. Сам Жевахов так описывает свои воззрения: «медленно и постепенно, настойчиво и упорно превращался в моих глазах „народ-богоносец “ в зверскую и жестокую массу». Однако, с другой стороны, хотя «там были звери, и их было большинство; но были и такие, каких нигде не было и нигде нельзя было найти, люди недосягаемой нравственной чистоты и величия духа». В бытность земским начальником впервые попробовал себя на поприще политического публициста: в 1904 года на страницах консервативного журнала «Гражданин», издававшегося князем В. П. Мещерским, печатались его «Письма земского начальника» .

В конце апреля 1905 года был причислен для дальнейшей службы к Государственной канцелярии в отделение свода законов. Жил в Петербурге . Дослужился до должности помощника статс-секретаря (начальника отделения) и чина статского советника .

С 1906 года занимался собиранием сведений о жизни епископа Белгородского Иоасафа (Горленко) , дальним родственником которого был, и сыграл значительную роль в его прославлении в 1911 году. Итогом его исследований стали три тома «Материалов для биографии Святителя Иоасафа Горленко, епископа Белгородского и Обоянского», которые были изданы в Киеве в 1907-1911 годах. Состоял товарищем председателя Братства святителя Иоасафа.

4 мая 1909 года, будучи убеждённым монархистом, он стал действительным членом Pусского Cобрания .

6 мая 1914 году пожаловано звание камер-юнкера высочайшего двора.

15 сентября 1916 году именным высочайшим указом от назначался «исправляющим должность товарища обер-прокурора святейшего синода, с оставлением в придворном звании» камер-юнкера ; высочайшим повелением от 22 октября того же года ему предоставлялось содержание из казны, производившееся ранее товарищу обер-прокурора Николаю Зайончковскому , против которого были настроены Григорий Распутин и митрополит Петроградский Питирим (Окнов) .

К 6 декабря (тезоименитство императора Николая II) 1916 года награждён орденом Святого Владимира 4-й степени .

1 января 1917 года возведён в звание действительного статского советника и пожалован званием камергера .

26 февраля 1917 года предложил первоприсутствующему члену синода митрополиту Киевскому Владимиру (Богоявленскому) выпустить воззвание к населению в защиту монарха - «вразумляющее, грозное предупреждение Церкви, влекущее, в случае ослушания, церковную кару». Воззвание предлагалось не только зачитать с церковных амвонов, но и расклеить по городу. Митрополит Владимир отказался помочь падающей монархии, невзирая на настоятельные просьбы Жевахова .

Деятельность в период революции и гражданской войны

С 1 по 5 марта 1917 года находился под арестом по распоряжению Временного правительства ; выпущен на свободу без предъявления обвинений и уволен от должности. Вскоре покинул Петроград, проживал в Киеве , затем в имениях брата и сестры.

В сентябре 1920 года начал заведовать подворьем святителя Николая в Бари. Заведование подворьем сопровождалось многочисленными конфликтами. В 1920-х Жевахов через итальянский суд добился изгнания духовенства храма. Причиной конфликтов было непризнание Жеваховым любого духовенства, подчинявшегося митрополиту Евлогию (Георгиевскому) . Данную церковную юрисдикцию Жевахов считал агентами мирового жидомасонства . В конце 1920-х в храме появился новый священник Сергий Ноаров, отношение Жевахова к нему также было резко негативным, прежде всего из-за распределения поступающих пожертований.

С 1926 года начался длительный судебный процесс с советским правительством и представителями Российского Палестинского общества, в которое было переименовано Императорское православное палестинское общество и требовало передачи ему здания. К 1936 году процесс был проигран, однако Жевахов сумел договориться с властями города Бари о национализации здания (в нём разместился детский дом и сиротский приют, церковь осталась действующей и православной), за что сам получил крупную сумму отступных. Так как потока русских паломников в Бари после революции не было, деятельность Жевахова в качестве заведующего подворьем по существу свелась к присвоению пожертвований на храм - жертвователи чаще всего не осознавали, что подворье и храм оказались различными хозяйствующими субъектами, и присылали пожертвования на подворье .

По данным историка черносотенного движения Анатолия Степанова состоял в личной переписке с Бенито Муссолини . Приветствовал приход к власти Адольфа Гитлера , а также поддерживал его антиеврейскую политику.

В прошлом я входил в состав Российского Имперского Правительства, живу в Италии уже 22 года, и, будучи глубоко восхищенным свершениями Дуче и Фашизма, которые воистину совершили революционный и созидательный переворот в национальном и мировом масштабе, я убежден, что только влияние Фашизма могло бы стать мощным подспорьем в обновлении и в устроении лучшего будущего моей великой, но многострадальной Родины. И я чувствую свой долг в том, чтобы применить мои глубокие знания России, русской эмиграции и мой долгий опыт служения Фашистскому Режиму, и отдать всего себя в духе абсолютного личного бескорыстия служению высшему делу освобождения и очищения, которое, наконец, и осуществляется в настоящей войне.

Дата и место смерти

Дата и место его смерти была некоторое время дискуссионным вопросом. По сведениям авторов Православной энциклопедии , было установлено, что последние месяцы жизни он провёл в Закарпатье и умер там в 1946 году. Анатолий Степанов указывал дату смерти, датируемую 1947 годом; Олег Платонов - 1949 год.

Взгляды

В своей книге «Воспоминания» подробно описал «красный террор», объясняя все происходящие в России события с антисемитских позиций.

Одним из важных моментов его взглядов является то, что он отвергал Ветхий Завет и утверждал, что описанный в нём Бог Яхве является сатаной Выступал и за «очищение Нового Завета от примесей Ветхого».

В воспоминаниях современников

В предреволюционном российском обществе имел репутацию ставленника Григория Распутина и реакционера .

Его личности уделено внимание в воспоминаниях протопресвитера Георгия Шавельского , который описывает князя как человека посредственных способностей и карьериста, использовавшего личные связи с Распутиным . Основное столкновение между Шавельским и Жеваховым произошло в октября 1915 года, когда последний прибыл в Ставку с чудотворной Песчанской иконой , которая, по его словам, должна была быть пронесенной по линии фронта, чтобы России была дарована победа над немцами. Таково, по утверждению Жевахова, было желание Божией Матери, явившейся в видении полковнику О., впоследствии содержавшемуся в психиатрической клинике. Шавельский оказал Жевахову самый холодный приём и постарался избавиться от него как можно скорее, икона на фронт не доставлялась и была возвращена Жевахову . Хотя Жевахов утверждал, что прибыл в Ставку по поручению императрицы, Шавельский остался в убеждении , что все это было собственной инициативой Жевахова, рассчитывавшего доложить об этом императрице и получить награду.

Сочинения

  1. Назначение школы. СПб. 1906 (2-е издание - СПб., 1998).
  2. Святитель Иоасаф Горленко, Епископ Белгородский и Обоянский (1705-1754): Материалы для биографии, собранные и изданные князем Н. Д. Жеваховым в 3 томах и 5 частях. - Киев, 1907-1911: Т.I. Ч.1: Предки Святителя Иоасафа. 1907; Т.I. Ч.2. Святитель Иоасаф и его сочинения. 1907; Т.I. Ч.3. Жизнь и деятельность Святителя Иоасафа. 1909; Т.II. Ч.1. Письменные донесения от разных мест и лиц в разные времена о чудесных исцелениях, совершаемых в Бозе почивающим Преосвященным Иоасафом Епископом Белгородским. 1908; Т.II. Ч.2. Предания о Святителе Иоасафе. 1908; Т.III. Дополнительный. 1911.
  3. Чудное действие Божия Промысла. - Киев, 1908.
  4. Николай Николаевич Неплюев : Биографический очерк. - СПб., 1909.
  5. Бари: Путевые заметки. - СПб., 1910.
  6. Строители духа жизни в области живописи и архитектуры И. Ижакевич и А. Щусев. - СПб., 1910.
  7. Речи. - М., 1910.
  8. Житие Св. Иоасафа, Чудотворца Белгородского. - СПб. 1910; 2-е изд. - Новый Сад. 1929.
  9. На родине преп. Сергия Радонежского. - М., 1912.
  10. Акты и документы Лубенского Мгарского Спасо-Преображенского монастыря. - Киев, 1913.
  11. Княжна Мария Михайловна Дондукова-Корсакова. - СПб., 1913.
  12. Потребные сведения усердствующим поклониться св. мощам Святителя Николая Мир-Ликийского Чудотворца. - Козельск, 1914.
  13. Пробуждение Святой Руси. - СПб., 1914.
  14. Святитель Иоасаф. - Пг., 1916.
  15. Чудеса Святителя Иоасафа. - Пг. 1916 (2-е издание - СПб. 1998).
  16. Воспоминания обер-прокурора Синода. Т. 1. Сентябрь 1915 - Март 1917. - Мюнхен: Изд. Ф. Винберга, 1923. ;
  17. ibid Т. 2. Март 1917 - январь 1920. - Новый Сад: Русская типография С. Филонова, 1928. 457 с (2-е издание - М., 1993)
  18. Еврейский вопрос. - Нью-Йорк, 1926.
  19. Памяти графа А. Череп-Спиридовича . - Нью-Йорк, 1926.
  20. Изабелл-Флоренс Хапхуд. - Нью-Йорк, 1926.
  21. Светлой памяти шталмейстера Высочайшего Двора Ф. В. Винберга. - Париж, 1928.
  22. Причины гибели России. - Новый Сад, 1929.
  23. Житие святителя Иоасафа Белгородского. - Новый Сад, 1929.
  24. Правда о Распутине. - Бари, 1930 (на итальянском языке).
  25. Беседа преп. Серафима с Мотовиловым (на итальянском языке).
  26. Раб Божий Н. Н. Иваненко. - Новый Сад, 1934.
  27. Корни русской революции. - Кишинев, 1934.
  28. Раб Божий Николай Николаевич Иваненко. - Новый Сад, 1934.
  29. Князь Алексей Александрович Ширинский-Шихматов: Краткий очерк жизни и деятельности. - Новый Сад, 1934.
  30. Сергей Александрович Нилус: Краткий очерк жизни и деятельности. - Новый Сад, 1936.
  31. Il retroscena dei «Protocolli di Sion»: La vita e le opere del loro editore, Sergio Nilus e del loro autore Ascer Chinsberg. - Roma, 1939.

Николай Давидович (24.12.1874, Полтавская губ.-1946, Закарпатье), кн., политический и церковный деятель, мемуарист. Происходил из груз. княжеского рода, брат сщмч. Иоасафа (Жевахова) , еп. Могилёвского. До 1917 г. владел имением (386 дес.) в Пирятинском у. Полтавской губ.

Ж. обучался во 2-й киевской гимназии, затем в Коллегии П. Галагана. В 1898 г. окончил юридический факультет Киевского университета св. Владимира. Будучи студентом, принимал участие в проведении 1-й всеобщей переписи населения России в 1897 г. Начал службу в нояб. 1898 г. младшим кандидатом на должность в судебном ведомстве при Киевской судебной палате. 14 нояб. 1900 г. переведен в штат канцелярии киевского, подольского и волынского генерал-губернатора. В мае 1902 г. назначен земским начальником 1-го участка Пирятинского у. Полтавской губ. В 1904 г. в ж. «Гражданин» печатались его «Письма земского начальника». 11 авг. 1913 г. избран почетным мировым судьей Пирятинского судебно-мирового округа, 13 февр. 1915 г. утвержден почетным попечителем церковноприходских школ 3-го благочиннического округа Пирятинского у.

26 апр. 1905 г. Ж. был переведен в С.-Петербург, служил в отделении свода законов Гос. канцелярии. 6 апр. 1909 г. получил должность старшего делопроизводителя Гос. канцелярии (сверх штата), 18 июля 1912 г. включен в штат. 24 янв. 1914 г. вошел от Гос. канцелярии в образованное при Святейшем Синоде Междуведомственное совещание для обсуждения проекта изменения штата церковно-учительных школ. 6 мая 1914 г. получил звание камер-юнкера двора, 1 янв. 1915 г. получил чин статского советника. 20 июля того же года стал помощником статс-секретаря Гос. совета (сверх штата) с оставлением в придворном звании, а 22 дек. помимо этого введен в совет Главного управления по делам печати (сверх штата).

После того как Ж. провел авг. 1906 г. в Пафнутиевом Боровском в честь Рождества Пресвятой Богородицы монастыре , у него появилось желание стать монахом. Он не создал семью, но до конца жизни так и не принял постриг. С 1906 г. собирал сведения для жизнеописания свт. Иоасафа (Горленко) , еп. Белгородского, к-рый был дальним родственником Ж. и очень почитался в семье Жеваховых. Подробные материалы в 3 т. были опубликованы в Киеве в 1907-1909 гг., в издание вошли сведения о предках свт. Иоасафа, его жизни, чудесах, а также его сочинения. Весной 1909 г. по указу Святейшего Синода была создана комиссия для рассмотрения вопроса о канонизации святителя, которую возглавил Ж. В кон. 1909 г. он направил в Синод доклад, в к-ром обосновывалась необходимость церковного прославления свт. Иоасафа. Канонизация состоялась в 1911 г. Благодаря этой деятельности Ж. сблизился с Курским архиеп. Питиримом (Окновым) .

10 дек. 1910 г. постановлением совета Палестинского православного общества Ж. вместе с прот. сщмч. Иоанном Восторговым был командирован в г. Бари (Италия) для выбора земельного участка с целью строительства на нем правосл. ц. во имя свт. Николая Чудотворца и странноприимного дома для рус. паломников. Они выехали в Италию в янв. 1911 г. и успешно справились с задачей, подыскав свободный земельный участок. 12 мая того же года Ж. стал членом открытого в этот день при Палестинском правосл. об-ве Барградского комитета. В мае 1913 г. Ж. командирован в Бари как представитель Барградского комитета и 9 мая присутствовал при торжественной закладке храма и странноприимного дома. Впосл. неоднократно посещал Бари, председательствовал в местной строительной комиссии, заключил контракт на проведение земляных и каменных работ. 25 июня был избран пожизненным действительным членом Палестинского правосл. об-ва.

9 сент. 1915 г. имп. мц. Александра Феодоровна упомянула Ж. в письме имп. мч. Николаю II («совсем молодой, знаток церковных вопросов, очень лоялен и религиозен»), предложив Ж. на должность товарища обер-прокурора Святейшего Синода (Переписка Николая и Александры Романовых. М.; Пг., 1923. Т. 3. С. 326). В окт. Ж. приехал к императору в Ставку в Могилёв с чудотворной Казанской Песчанской иконой Божией Матери, пожелав, чтобы икона была отправлена на фронт и пронесена по боевой линии. По словам протопр. военного и морского духовенства Георгия Шавельского , «и Государь, и начальник штаба, ген. М. В. Алексеев, ввиду положения фронта, признали это невозможным» (Шавельский Г. И., протопр . Восп. посл. протопресвитера рус. армии и флота. М., 1996. Т. 2. С. 75). Ж. в своих воспоминаниях возложил вину за это на протопр. Г. Шавельского. 10 окт. того же года Ж. получил аудиенцию у императрицы, к-рая интересовалась его церковно-общественной деятельностью. В тот же день она писала Николаю II: «Жеваха был прелестен. Мы долго обо всем с ним говорили. Он хорошо знает все церковные дела, духовенство и епископов, так что был бы хорошим помощником Волжину», который в ту пору занимал должность обер-прокурора Святейшего Синода (Переписка Николая и Александры Романовых. Т. 3. С. 407). В 1916 г. Ж. посетил в Оптиной пуст. иером. прп. Анатолия (Потапова) , к-рый посоветовал ему не отказываться от гос. карьеры и отложить на время поступление в мон-рь.

После увольнения А. Н. Волжина 14 авг. 1916 г. Александра Феодоровна написала Николаю II, что Н. П. Раев в качестве обер-прокурора Синода и Ж. в качестве его товарища «были бы истинным даром Божьим для Церкви» (Там же. Т. 4. С. 420). 15 сент. того же года Ж. был назначен и. о. товарища обер-прокурора Синода. Впервые в истории духовного ведомства он стал 2-м товарищем обер-прокурора (должность утверждена положением Совета министров от 12 авг. 1916). 22 окт., после того как 1-й товарищ Н. Ч. Зайончковский был назначен сенатором, Ж. остался и. о. товарища, Николай II (по представлению обер-прокурора Раева) распространил на него содержание по занимаемой должности и пенсионные права. В нояб. 1916 г. Ж. был представлен к чину действительного статского советника и чину камергера, производство в новые чины датировалось 1 янв. 1917 г. Стремясь играть роль «церковного информатора» Александры Феодоровны, Ж. рассказал ей о старице Десятинного в честь Рождества Пресвятой Богородицы монастыря Марии Михайловне, к-рую императрица посетила в дек. 1916 г.

Имевший репутацию ставленника Г. Е. Распутина , он поддерживал хорошие отношения с Петроградским митр. Питиримом (Окновым). Современники по-разному относились к Ж. Так, протопр. Г. Шавельский называл его чиновником «небольшого ранга, но большой канцелярии», беспринципным карьеристом и лицемером. При дворе Ж. пользовался поддержкой. Награжден орденом св. Владимира 4-й степени (1916).

По воспоминаниям Ж., 27 февр. 1917 г. на заседании Синода он предложил выпустить воззвание к народу с осуждением революционных событий, но эта идея не была поддержана. 1 марта он был арестован и препровожден в Министерский павильон Гос. думы, однако уже 5 марта отпущен на свободу. Вскоре после этого покинул Петроград, в апр. и мае проживал в Киеве, затем в имениях брата и сестры. С 8 нояб. 1917 по 12 сент. 1919 г. жил в Киеве, затем из-за наступления большевиков бежал на юг, недолго жил в Харькове, Ростове-на-Дону, Пятигорске и Екатеринодаре. 14 янв. 1920 г. добрался до Новороссийска, откуда пароходом эмигрировал в К-поль. 9 февр. того же года прибыл в Сербию. Ж. стал инициатором создания и председателем Русско-сербского об-ва. В сент. 1920 г. уехал в Бари. Был управляющим рус. подворьем свт. Николая.

В эмиграции Ж. выступал как крайне правый, националистически настроенный монархист. Опубликовал за границей «Воспоминания товарища обер-прокурора Святейшего Синода князя Н. Д. Жевахова». 1-й том увидел свет в 1923 г. в Мюнхене, 2-й - в 1928 г. в Нови-Саде (Королевство сербов, хорватов и словенцев). «Воспоминания...» охватили небольшой временной промежуток жизни автора (с сент. 1915 по янв. 1920). Ж. описал церковно-гос. отношения в Российской империи и после ее крушения, рассматривал более общие вопросы: природу рус. самодержавия, революции, большевизма. По его словам, «русское самодержавие есть не политическая, а религиозная идея» (Восп. товарища обер-прокурора Свят. Синода. 1993. Т. 2. С. 259). Называл правомерной и эффективной синодальную систему управления Церковью и отрицательно относился к восстановлению в России Патриаршества, считая его чуждым рус. церковному сознанию. Анализируя события нач. XX в. в России, указывал на утрату рус. народом религиозности, опирался на «теорию заговора», вдохновляемого евр. кругами. Резко критиковал «Декларацию» 1927 г. митр. Сергия (Страгородского) . Ж. подготовил и 3-й том воспоминаний, посвященный истории своего отъезда из России и 1-му периоду жизни в эмиграции, работа над текстом продолжалась до 1944 г. Издать эту книгу не удалось, рукопись с авторскими исправлениями хранится в США, в архиве Свято-Троицкой ДС РПЦЗ в Джорданвилле.

Ж. написал книгу о своем друге С. А. Нилусе «С. А. Нилус: Краткий очерк жизни и деятельности» (Нови-Сад, 1936). Существенная ее часть была посвящена анализу «Протоколов сионских мудрецов», в подлинности к-рых Ж. был убежден. Обрушиваясь с критикой на «международное еврейство» как на «источник мирового зла», отвергал ВЗ и даже призывал «очистить Новый Завет от примесей Ветхого», уничтожить «искусственно созданную ап. Павлом зависимость Нового Завета от Ветхого, позволяющую евреям утверждать, что им «вверено слово Божие»» (Жевахов Н. Д. С. А. Нилус. С. 48, 50, 88). Ж. считал столкновение России и Германии во время первой мировой войны роковой ошибкой, губительной для обеих стран. В 20-х гг. XX в. бывал в Германии, познакомился с нек-рыми идеологами Национал-социалистической партии. Приветствовал приход к власти в Германии А. Гитлера и политику нацистов в области «еврейского вопроса».

Дата и место смерти Ж. долгое время оставались дискуссионным вопросом, но благодаря содействию итал. историков удалось установить, что последние месяцы жизни он провел в Закарпатье и умер там в 1946 г.

Арх.: РГИА. Ф. 797. Оп. 86. Д. 124.

Соч.: Назначение школы. СПб., 1906, 1998; Свт. Иоасаф Горленко, еп. Белгородский и Обоянский: Мат-лы для биографии. К., 1907-1909 (на обл. 1911). 3 т. в 6 ч.; Житие свт. Иоасафа, чудотворца Белгородского. СПб., 1910. Нови-Сад, 19292; Строители духа жизни в области живописи и архитектуры И. Ижакевич и А. Щусев. Серг. П., 1910; Бари: Путевые заметки. СПб., 1910; Верующая интеллигенция и толкование Евангелия. СПб., 1911; Акты и док-ты Лубенского Мгарского Спасо-Преображенского мон-ря. К., 1913; Кнж. М. М. Дондукова-Корсакова: [Биогр. очерк]. СПб., 1913; Чудеса свт. Иоасафа. Пг., 1916. СПб., 1998; Восп. товарища обер-прокурора Свят. Синода кн. Н. Д. Жевахова. Мюнхен, 1923. Т. 1. Нови-Сад, 1928. Т. 2; М., 1993. СПб., 2007. 2 т.; Еврейский вопрос. Н.-Й., 1926; Причины гибели России. Нови-Сад, 1929; Корни рус. революции. Кишинёв, 1934; Раб Божий Н. Н. Иваненко. Нови-Сад, 1934; Кн. А. А. Ширинский-Шихматов: Кр. очерк жизни и деятельности. Нови-Сад, 1934; Еврейская революция. М., 2006.

Лит.: Рус. писатели эмиграции: Биогр. сведения и библиогр. их книг по богословию, религ. философии, церк. истории и правосл. культуре: 1921-1972 / Сост.: Н. М. Зернов. Бостон, 1973. С. 48; Фирсов С. Л. Правосл. Церковь и гос-во в посл. 10-летие существования самодержавия в России. СПб., 1996. С. 451-461; Комолова Н. П. Рус. зарубежье в Италии (1917-1945 гг.) // Рус. эмиграция в Европе (20-е - 30-е гг. ХХ в.). М., 1996; De Michelis C. G. Il principe N. D. Zevaxov e i «Protocolli dei savi di Sion» in Italia // Studi storici. 1996. T. 37. N 3. P. 747-770; Степанов А. Д. «Между миром и монастырем»: Кн. Н. Д. Жевахов (1874-1947?) // Воинство св. Георгия: Жизнеописания рус. монархистов нач. XX в. / Сост. и ред.: А. Д. Степанов, А. А. Иванов. СПб., 2006. С. 510-531.

С. Л. Фирсов

Выдающимся явлением в русской мемуаристике надо считать появление двух томов «Воспоминаний» князя Н.Д.Жевахова, вышедших в начале 20-х годов за рубежом. Умер Николай Давыдович в 1938 году, сподобившись перед кончиной побывать в Закарпатье, недалеко от родных краев. Родина же его – Черниговщина, город Прилуки. Там родился Святитель Иоасаф, там же родился и князь Н.Д.Жевахов, дальний родственник его по линии матери.

Перед вами отрывок из 2-й части 2-го тома «Воспоминаний» князя. Особо впечатлительным не читать.

Работа ЧК в России.

В России каждый город имел несколько отделений, задача которых состояла, как я уже говорил, в уничтожении образованного класса; в деревнях и селах эта задача сводилась к истреблению духовенства, помещиков и наиболее зажиточных крестьян, а за границей, как мы видели, к шпионажу и подготовке коммунистических выступлений, устройству забастовок, подготовке выборов и к подкупу прессы, на что расходовались сотни миллионов золота, награбленного большевиками в России.

«1-ю категорию» обреченных чрезвычайками на уничтожение составляли: 1) лица, занимавшие в добольшевической России хотя бы сколько-нибудь заметное служебное положение – чиновники и военные, независимо от возраста, и их вдовы; 2) семьи офицеров-добровольцев (были случаи расстрела 5-летних детей, а в Киеве разъяренные большевики гонялись даже за младенцам и, прокалывая их насквозь штыками своих ружей); 3) священнослужители; 4) рабочие и крестьяне с заводов и деревень, подозреваемых в несочувствии советской власти; 5) все лица, без различия пола и возраста, имущество коих, движимое или недвижимое, оценивалось свыше 10.000 рублей.

По размерам и объему своей деятельности Московская Чрезвычайная Комиссия была не только министерством, но как бы государством в государстве. Она охватывала собой буквально всю Россию и щупальцы ее проникали в самые отдаленные уголки необъятной территории русского государства. Комиссия имела целую армию служащих, военные отряды, жандармские бригады, огромное количество батальонов пограничной стражи, стрелковых дивизий и бригад башкирской кавалерии, китайских войск и прочее и прочее, не говоря уже о специальных, привилегированных агентах, с многочисленным штатом служащих, задача которых заключалась в шпионаже и доносах.

Во главе этого ужасного учреждения к описываемому мною времени стоял человек-зверь поляк Феликс Дзержинский, имевший нескольких помощников, и между ними Белобородова, с гордостью именовавшего себя убийцей Царя. Во главе провинциальных отделений находились подобные же звери, люди отмеченные печатью сатанинской злобы, несомненно одержимые диаволом (увы, теперь этому не верят, а между тем, как много таких одержимых в наше время, но мы духовно слепы и их не замечаем!), а низший служебный персонал, как в центре, так и в провинции, состоял, главным образом, из жидов и подонков всякого рода национальностей – китайцев, венгров, латышей и эстонцев, армян, поляков, освобожденных каторжников, выпущенных из тюрем уголовных преступников, злодеев, убийц и разбойников.

Это были непосредственные выполнители директив, палачи, упивавшиеся кровью своих жертв и получавшие плату по сдельно, за каждого казненного. В их интересах было казнить возможно большее количество людей, чтобы побольше заработать. Между ними видную роль играли и женщины, почти исключительно жидовки, и особенно молодые девицы, которые поражали своим цинизмом и выносливостью даже закоренелых убийц, не только русских, но даже китайцев. «Заработок» был велик: все были миллионерами.

Не подлежит ни малейшему сомнению, что между этими людьми не было ни одного физически и психически нормального человека: все они были дегенератами, с явно выраженными признаками вырождения, и должны были бы находиться в домах для умалишенных, а не гулять на свободе, все отличались неистовой развращенностью и садизмом, находились в повышенно нервном состоянии и успокаивались только при виде крови… Некоторые из них запускали даже руку в дымящуюся и горячую кровь и облизывали свои пальцы, причем глаза их горели от чрезвычайного возбуждения. И в руках этих людей находилась Россия! И руки этих людей пожимала «культурная» Европа! О стыд и позор!

Как ужасный вампир раскинула чрезвычайка свои сети на пространстве всей России и приступила к уничтожению христианского населения, начиная с богатых и знатных, выдающихся представителей культурного класса и кончая неграмотным крестьянином, которому вменялась в преступление только принадлежность к христианству.

В течение короткого промежутка времени были убиты едва ли не все представители науки, ученые, профессора, инженеры, доктора, писатели, художники, не говоря уже о сотнях тысяч всякого рода государственных чиновников, которые были уничтожены в первую очередь. Такое массовое избиение и оказалось возможным только потому, что никто не предполагал самой возможности его, все оставались на местах и не предпринимали никаких мер к спасению, не допуская, конечно, и мысли о том, что задача новой власти сводится к истреблению христиан.

В газете «Последние Новости» (№ 160) помещена заметка о гибели русских ученых, оставшихся в Советской России. Приводим выдержку: «За 2 1/2 года существования советского строя умерло 40% профессуры и врачей. В моем распоряжении списки умерших, полученные мною из Дома ученых и Дома литераторов. Даю здесь список имен наиболее известных профессоров и ученых: Армашевский, Батюшков, Бороздин, Васильев, Вельяминов, Веселовский, Быков, Дормидонтов, Дьяконов, Жуковский, Исаев, Кауфман, Кобеко, Корсаков, Киковеров, Кулаковский, Кулишер, Лаппо-Данилевский, Лемм, Лопатин, Лучицкий, Морозов, Нагуевский, Погенполь, Покровский, Радлов, Рихтер, Рыкачев, Смирнов, Танеев, кн. Е.Трубецкой, Туган-Барановский, Тураев, Фамицын, Флоринский, Хвостов, Федоров, Ходский, Шаланд, Шляпкин и др.»

По сведениям газеты «Время» (№ 136) в течение последних месяцев 1920 года умерли в Советской России от голода и нищеты еще следующие ученые: проф. Бернацкий, Бианки, проф. Венгеров, проф. Гезехус, Геккер, проф. Дубяго, Модзалевский, проф. Покровский, проф. Федоров, проф. Штернберг и академик Шахматов». Сведения эти, конечно, неполные, но если столько ученых погибло за 2 1/2 года, то сколько же их погибло за 10 лет?! Да и возможно ли теперь установить точную цифру, когда советская власть не пропускает за границу никаких сведений, могущих ее компрометировать, а эмиграция пользуется лишь обрывками, случайно попадающими в газеты?!

С каждым днем своего владычества жиды наглели все больше. Сначала производились массовые обыски якобы скрытого жителями оружия, затем аресты и заключение в тюрьму и смертная казнь в подвалах чрезвычаек. Террор был так велик, что ни о каком сопротивлении не могло быть и речи, никакого общения населения не допускалось, никакие совещания о способах самозащиты были невозможны, никакое бегство из городов, сел и деревень, оцепленных красноармейцами, было немыслимо. Под угрозой смертной казни было запрещено выходить даже на улицу, но, если бы такого запрещения и не было, то никто бы не отважился выйти из дома из опасения быть убитым, ибо перестрелка на улицах стала обычным явлением.

Людей хватали на улицах, врывались в дома днем и ночью, стаскивая обезумевших от страха с постели, и волокли в подвалы чрезвычаек стариков и старух, жен и матерей, юношей и детей, связывая им руки, оглушая их ударами, с тем чтобы расстрелять их, а трупы бросить в ямы, где они делались добычей голодных собак.

Вполне очевидно, что отсутствие сопротивления, покорность и запуганность населения еще более разжигала страсти палачей, и они скоро перестали обставлять убийства людей всякого рода инсценировками, а начали расстреливать на улицах каждого проходящего.

И для несчастных людей такая смерть была не только самым лучшим, но и самым желанным исходом. Внезапно сраженные пулей, они умирали мгновенно, не изведав ни предсмертного страха, ни предварительных пыток и мучений в чрезвычайках, ни унизительных издевательств, сопровождающих каждый арест и заключение в тюрьму.

В чем же заключались эти пытки, мучения и издевательства? Нужно иметь крепкие нервы, чтобы только вдуматься в ужас этих переживаний и хотя бы на очень отдаленном расстоянии представить их в своем воображении.

На первых порах, как я уже сказал, практиковались обыски якобы скрытого оружия, и в каждый дом, на каждой улице, безпрерывно днем и ночью, являлись вооруженные до зубов солдаты в сопровождении агентов чрезвычайки и открыто грабили все, что им попадалось под руку. Никаких обысков они не производили, а имея списки намеченных жертв, уводили их с собой в чрезвычайку, предварительно ограбив как сами жертвы, так и их родных и близких. Всякого рода возражения были безполезны и приставленное ко лбу дуло револьвера было ответом на попытку отстоять хотя бы самые необходимые вещи. Грабили все, что могли унести с собой. И запуганные обыватели были счастливы, если такие визиты злодеев и разбойников оканчивались только грабежом.

Позднее они сопровождались неслыханными глумлениями и издевательствами и превращались в дикие оргии. Под предлогом обысков эти банды разбойников являлись в лучшие дома города, приносили с собой вино и устраивали вечеринки, барабаня по роялю и насильно заставляя хозяев танцевать… Кто отказывался, того убивали на месте. Особенно тешились негодяи, когда им удавалось заставлять танцевать престарелых и дряхлых или священников и монахов. И нередки были случаи, когда приносимое разбойниками шампанское смешивалось с кровью застреленных ими жертв, валявшихся тут же па полу, где они продолжали танцевать, справляя свои сатанинские тризны. Кажется дальше уже идти некуда, а между тем изверги допускали еще большие зверства: на глазах родителей они не только насиловали дочерей, но даже растлевали малолетних детей, заражая их неизлечимыми болезнями.

Вот почему, когда такие посещения ограничивались только грабежом или арестом, то обыватели считали себя счастливыми. Поймав свою жертву, жиды уводили ее в чрезвычайку. Чрезвычайки занимали обыкновенно самые лучшие дома города и помещались в наиболее роскошных квартирах, состоящих из целого ряда комнат. Здесь заседали бесчисленные «следователи». Приведя свою жертву в приемную, жиды сдавали ее следователю и тут начинался допрос.

После обычных вопросов о личности, занятии и местожительстве, начинался допрос о характере политических убеждений, о принадлежности к партии, об отношении к советской власти, к проводимой ею программе и прочее и прочее, затем, под угрозой расстрела, требовались адреса близких, родных и знакомых жертвы и предлагался целый ряд других вопросов, совершенно безсмысленных, рассчитанных на то, что допрашиваемый собьется, запутается в своих показаниях и тем создаст почву для предъявления конкретных обвинений… Таких вопросов предлагалось сотни, и несчастная жертва была обязана отвечать на каждый из них, причем ответы тщательно записывались, после чего допрашиваемый передавался другому следователю.

Этот последний начинал допрос сначала и предлагал буквально те же вопросы, только в другом порядке, после чего передавал свою жертву третьему следователю, затем четвертому и т.д. до тех пор, пока доведенный до полного изнеможения обвиняемый соглашался на какие угодно ответы, приписывал себе несуществующие преступления и отдавал себя в полное распоряжение палачей. Многие не выдерживали пытки и теряли рассудок. Их причисляли к счастливцам, ибо впереди были еще более страшные испытания, еще более зверские истязания.

Никакое воображение не способно представить себе картину этих истязаний. Людей раздевали догола, связывали кисти рук веревкой и подвешивали к перекладинам с таким расчетом, чтобы ноги едва касались земли, а затем медленно и постепенно расстреливали из пулеметов, ружей или револьверов. Пулеметчик раздроблял сначала ноги, для того чтобы они не могли поддерживать туловища, затем наводил прицел на руки и в таком виде оставлял висеть свою жертву, истекающую кровью… Насладившись мучением страдальцев, он принимался снова расстреливать ее в разных местах до тех пор, пока живой человек превращался в безформенную кровавую массу, и только после этого добивал ее выстрелом в лоб. Тут же сидели и любовались казнями приглашенные «гости», которые пили вино, курили и играли на пианино или балалайках.

Ужаснее всего было то, что несчастных не добивали насмерть, а сваливали в фургоны и бросали в яму, где многих заживо погребали. Ямы, наспех вырытые, были неглубоки, и оттуда не только доносились стоны изувеченных, но были случаи, когда страдальцы, с помощью прохожих, выползали из этих ям, лишившись рассудка.

Часто практиковалось сдирание кожи с живых людей, для чего их бросали в кипяток, делали надрезы на шее и вокруг кисти рук и щипцами стаскивали кожу, а затем выбрасывали на мороз… Этот способ практиковался в харьковской чрезвычайке, во главе которой стояли «товарищ Эдуард» и каторжник Саенко. По изгнании большевиков из Харькова Добровольческая армия обнаружила в подвалах чрезвычайки много «перчаток». Так называлась содранная с рук вместе с ногтями кожа. Раскопки ям, куда бросались трупы убитых, обнаружили следы какой-то чудовищной операции над половыми органами, сущность которой не могли определить даже лучшие харьковские хирурги.

Они высказывали предположение, что это одна из применяемых в Китае пыток, по своей болезненности превышающая все доступное человеческому воображению. На трупах бывших офицеров, кроме того, были вырезаны ножом, или выжжены огнем погоны на плечах, на лбу – советская звезда, а на груди – орденские знаки, были отрезанные носы, губы и уши… На женских трупах – отрезанные груди и сосцы и прочее. Масса раздробленных и скальпированных черепов, содранные ногти, с продетыми под ними иглами и гвоздями, выколотые глаза, отрезанные пятки и прочее и прочее. Много людей было затоплено в подвалах чрезвычаек, куда загоняли несчастных и затем открывали водопроводные краны.

В Петербурге – во главе чрезвычайки стоял латыш Петерс, переведенный затем в Москву. По вступлении своем в должность «начальника внутренней обороны», он немедленно же расстрелял свыше 1000 человек, а трупы приказал бросить в Неву, куда сбрасывались и тела расстрелянных им в Петропавловской крепости офицеров. К концу 1917 года в Петербурге оставалось еще несколько десятков тысяч офицеров, уцелевших от войны, и большая половина их была расстреляна Петерсом, а затем жидом Урицким. Даже по советским данным, явно ложным, Урицким было расстреляно свыше 5000 офицеров.

Переведенный в Москву чекист Петерс, в числе прочих помощников имевший латышку Краузе, залил кровью буквально весь город. Нет возможности передать все, что известно об этой женщине-звере и ее садизме. Рассказывали, что она наводила ужас одним своим видом, что приводила в трепет своим неестественным возбуждением… Она издевалась над своими жертвами, измышляла самые тонкие виды мучений преимущественно в области половой сферы и прекращала их только после полного изнеможения и наступления половой реакции. Объектом ее мучений были, главным образом, юноши и никакое перо не в состоянии передать, что эта сатанистка производила с своими жертвами, какие операции проделывала над ними…

Достаточно сказать, что такие операции длились часами и она прекращала их только после того, как корчившиеся в страданиях молодые люди превращались в окровавленные трупы с застывшими от ужаса глазами… Ее достойным сотрудником был не менее извращенный садист Орлов, специальностью которого было расстреливать мальчиков, которых он вытаскивал из домов или ловил на улицах. Этих последних им расстреляно в Москве несколько тысяч. Другой чекист Мага объезжал тюрьмы и расстреливал заключенных, третий посещал с этой целью больницы… Если мои сведения кажутся неправдоподобными, а это может случиться, до того они невероятны и с точки зрения нормальных людей недопустимы, то я прошу проверить их, ознакомившись хотя бы только с иностранной прессой за годы, начиная с 1918, и просмотреть газеты «Victoire», «Times», «Le Travail», «Journal des Geneve», «Journal des Debats» и другие.

Все эти сведения заимствованы или из рассказов чудом вырвавшихся из России иностранцев, или же из официальных сообщений советской власти, какая считает себя настолько прочной, что не находит даже нужным скрывать о своих злодейских замыслах в отношении русского народа, обреченного ею на истребление. В изданной Троцким (Лейбой Бронштейном) брошюре «Октябрьская революция» он даже хвастается этой силой, этим несокрушимым могуществом советской власти.

«Мы так сильны, – говорит он, – что если мы заявим завтра в декрете требование, чтобы все мужское население Петрограда явилось в такой-то день и час на Марсово поле, чтобы каждый получил 25 ударов розог, то 75% тотчас бы явилось и стало бы в хвост и только 25% более предусмотрительных подумали запастись медицинским свидетельством, освобождающим их от телесного наказания…»

В Киеве чрезвычайка находилась во власти латыша Лациса. Его помощниками были изверги Авдохин, жидовки «товарищ Вера», Роза Шварц и другие девицы. Здесь было полсотни чрезвычаек, но наиболее страшными были три, из коих одна помещалась на Екатерининской ул., №16, другая на Институтской ул., № 40 и третья на Садовой ул., № 5. Каждая из них имела свой собственный штат служащих, точнее палачей, но между ними наибольшей жестокостью отличались упомянутые две жидовки. В одном из подвалов чрезвычайки, точно не помню какой, было устроено подобие «театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, т.е. на эстраде, какая должна была изображать собой сцену, производились казни.

После каждого удачного выстрела раздавались крики «браво», «бис» и палачам подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней площадке которого было проделано отверстие для головы. Но стрельба в цель являлась для этих девиц только шуточной забавой и не возбуждала уже их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений, и с этой целью Роза и «товарищ Вера» выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросой, или же забивали под ногти тонкие гвозди.

В Киеве шепотом передавали любимый приказ Розы Шварц, так часто раздававшийся в кровавых застенках чрезвычаек, когда ничем уже нельзя было заглушить душераздирающих криков истязуемых: «Залей ему глотку горячим оловом, чтобы не визжал, как поросенок»… И этот приказ выполнялся с буквальной точностью. Особенную ярость вызывали у Розы и Веры те из попавших в чрезвычайку, у кого они находили нательный крест. После невероятных глумлений над религией они срывали эти кресты и выжигали огнем изображение креста на груди или на лбу своих жертв.

С приходом Добровольческой армии и изгнанием большевиков из Киева, Роза Шварц была арестована в тот момент, когда подносила букет одному из офицеров, ехавших верхом во главе своего отряда, вступавшего в город. Офицер узнал в ней свою мучительницу и арестовал ее. Таких случаев провокации было много, и доведенный до совершенства шпионаж чрезвычайно затруднял борьбу с большевиками. Практиковались в киевских чрезвычайках и другие способы истязаний.

Так, например, несчастных втискивали в узкие деревянные ящики и забивали их гвоздями, катая ящики по полу… Пользовались палачи и Днепром, куда сотнями загонялись в воду связанные друг с другом люди и их или топили, или пачками расстреливали из пулеметов.

Когда фантазия в измышлении способов казни истощилась, тогда несчастных страдальцев бросали на пол и ударами тяжелого молота разбивали им голову пополам с такой силой, что мозг вываливался на пол. Это практиковалось в киевской чрезвычайке, помещавшейся на Садовой, 5, где солдаты Добровольческой армии обнаружили сарай, асфальтовый пол которого был буквально завален человеческими мозгами, Неудивительно, что за шесть месяцев владычества большевиков в Киеве погибло, по слухам, до 100.000 человек и между ними лучшие люди города, гордость и краса Киева.

Приказ Лациса: «Не ищите никаких доказательств какой-либо оппозиции Советам в словах или поступках обвиняемого. Первый вопрос, который нужно выяснить, это к какому классу и профессии принадлежал подсудимый и какое у него образование». Этот приказ его сотрудники-чекисты выполнили буквально. «По откровенно и цинично горделивым признаниям того же Лациса, в 1918 году и в течение первых семи месяцев 1919 года было подавлено 344 восстания и при этом убито 3057 человек, и за тот же период было казнено, только по приговорам и постановлениям В.Ч.К. – 8389 человек Петроградская чрезвычайка за это же время «упразднила» 1206 человек, киевская – 825, специально московская – 234 человека. В Москве за девять месяцев 1920 года было расстреляно по приговорам чрезвычайки – 131 человек. За месяц от 23 июля по 21 августа этого года московский революционный трибунал приговорил к смертной казни –1182 («Общее Дело», 7 ноября 1920 г., № 115). Разумеется, сведения эти, как исходящие от Лациса, неточны.

В Одессе свирепствовали знаменитые палачи Дейч и Вихман, оба жиды, с целым штатом прислужников, среди которых, кроме жидов, были китайцы и один негр, специальностью которого было вытягивать жилы у людей, глядя им в лицо и улыбаясь своими белыми зубами. Здесь же прославилась и Вера Гребенщикова, ставшая известной под именем «Доры». Она лично застрелила 700 человек. Каждому жителю Одессы было известно изречение Дейча и Вихмана, что они не имеют аппетита к обеду, прежде чем не перестреляют сотню «гоев». По газетным сведениям, ими расстреляно свыше 800 человек, из коих 400 офицеров, но в действительности эту цифру нужно увеличить по меньшей мере в десять раз.

Тотчас после оставления Одессы «союзниками», большевики, ворвавшись в город и не успев еще сорганизовать чрезвычайку, использовали для своих целей линейных корабль «Синоп» и крейсер «Алмаз», куда и уводили свои жертвы. За людьми началась буквально охота, пойманных не убивали на месте только для того, чтобы сперва их помучить. Хватали и днем и ночью, и молодых и старых, и женщин и детей, хватали всех без разбора, ибо от количества пойманных зависело количество награбленных вещей и высота заработка. Приводимых на борт «Синопа» и «Алмаза» прикрепляли железными цепями к толстым доскам и медленно постепенно продвигали, ногами вперед, в корабельную печь, где несчастные жарились заживо.

Затем их извлекали оттуда, опускали на веревках в море и снова бросали в печь, вдыхая в себя запах горелого мяса… Кто мог бы подумать, что человек способен дойти до такой жестокости, не имевшей еще примера в истории?! И такой ужасной смертью умирали лучшие люди России, офицеры, ее доблестные защитники, и между ними герой Порт-Артура генерал Смирнов! Других четвертовали, привязывая к колесам машинного отделения, разрывавших их на куски, третьих бросали в паровой котел, откуда вынимали, бережно выносили на палубу, якобы для того, чтобы облегчить их страдания, а в действительности для того, чтобы приток свежего воздуха усилил их страдания, и затем снова бросали в котел, с тем, чтобы сваренную безформенную массу выбросить в море.

О том, каким истязаниям подвергались несчастные в чрезвычайках Одессы можно было судить по орудиям пыток, среди которых были не только гири, молоты и ломы, коими разбивались головы, но и пинцеты, с помощью которых вытягивались жилы, и так называемые «каменные мешки», с небольшим отверстием сверху, куда страдальцев втискивали, ломая кости, и где в скорченном виде они обрекались специально на безсонницу. Нарочито приставленная стража должна была следить за несчастным, не позволяя ему заснуть. Его кормили гнилыми сельдями и мучили жаждой. Здесь главными помощницами Дейча и Вихмана были «Дора», убившая, как я уже упоминал, 700 человек, и 17-летняя проститутка «Саша», расстрелявшая свыше 200 человек. Обе они подвергали свои жертвы неслыханным мучениям и буквально купались в их крови. Обе были садистками и по цинизму превосходили даже латышку Краузе, являясь подлинными исчадиями ада.

В Вологде свирепствовали палачи Кедров Щедербаум и латыш Эйдук, о жестокости которых создались целые легенды. Они перестреляли несметное количество людей и вырезали поголовно всю местную интеллигенцию.

В Воронеже чрезвычайка практиковала чисто ритуальные способы казни. Людей бросали в бочки с вбитыми кругом гвоздями и скатывали бочки с горы. Этим способом добывания христианской крови посредством «уколов» жиды, как известно по процессу Бейлиса в Киеве, пользовались тогда, когда не имели возможности спокойно проделать операцию ритуального убийства христианcких детей, требующую специальных инструментов. Здесь же, как и в прочих городах, выкалывались глаза, вырезывались на лбу или на груди советские звезды, бросали живых людей в кипяток, ломали суставы, сдирали кожу, заливали в горло раскаленное олово и прочее и прочее.

В Николаеве чекист Богбендер (жид), имевший своими помощниками двух китайцев и одного каторжника-матроса, замуровывал живых людей в каменных стенах.

В Пскове, по газетным сведениям, все пленные офицеры, в числе около 200 человек, были отданы на растерзание китайцам, которые распилили их пилами на куски.

В Полтаве неистовствовал чекист Гришка, практиковавший неслыханный по зверству способ мучений. Он предал лютой казни восемнадцать монахов, приказав посадить их на заостренный кол, вбитый в землю. Этим же способом пользовались и чекисты Ямбурга, где на кол были посажены все захваченные на Нарвском фронте пленные офицеры и солдаты. Никакое перо не способно описать мучения страдальцев, которые умирали не сразу, а спустя несколько часов, извиваясь от нестерпимой боли. Некоторые мучились даже более суток. Трупы этих великомучеников являли собой потрясающее зрелище: почти у всех глаза вышли из орбит…

В Благовещенске у всех жертв чрезвычайки были вонзенные под ногти пальцев на руках и на ногах грамофонные иголки.

В Омске пытали даже беременных женщин, вырезывали животы и вытаскивали кишки.

В Казани, на Урале и Екатеринбурге несчастных распинали на крестах, сжигали на кострах или же бросали в раскаленные печи. По газетным сведениям, в одном Екатеринбурге погибло свыше 2000 человек.

В Симферополе чекист Ашикин заставлял свои жертвы, как мужчин так и женщин, проходить мимо него совершенно голыми, оглядывал их со всех сторон и затем ударом сабли отрубал уши, носы и руки… Истекая кровью, несчастные просили его пристрелить их, чтобы прекратились муки, но Ашикин хладнокровно подходил к каждому отдельно, выкалывал им глаза, а затем приказывал отрубить им головы.

В Севастополе несчастных связывали группами, наносили им ударами сабель и револьверами тяжкие раны и полуживыми бросали в море. В Севастопольском порту есть места, куда водолазы отказываются опускаться: двое из них, после того как побывали на дне моря, сошли с ума. Когда третий решился нырнуть в воду, то выйдя, заявил, что видел целую толпу утопленников, привязанных ногами к большим камням. Течением воды их руки приводились в движение, волосы были растрепаны. Среди этих трупов священник в рясе с широкими рукавами, подымая руки, как будто произносил ужасную речь…

В Алупке чрезвычайка расстреляла 272 больных и раненых, подвергая их такого рода истязаниям: заживающие раны, полученные на фронте, вскрывались и засыпались солью, грязной землей или известью, а также заливались спиртом и керосином, после чего несчастные доставлялись в чрезвычайку. Тех из них, кто не мог передвигаться приносили на носилках. Татарское население, ошеломленное такой ужасной бойней, увидело в ней наказание Божие и наложило на себя добровольный трехдневный пост.

В Пятигорске чрезвычайка убила всех своих заложников, вырезав почти весь город. Несчастные заложники были уведены за город, на кладбище, с руками, связанными за спиной проволокой. Их заставили стать на колени в двух шагах от вырытой ямы и начали рубить им руки, ноги, спины, выкалывать штыками глаза, вырывать зубы, распарывали животы и прочее. Тогда же, в 1919 году, здесь были зарублены изменник и предатель Царя генерал Рузский, генерал Радко-Дмитриев, кн. Н.П.Урусов, кн. Шаховский и многие другие, в том числе, если не ошибаюсь, и бывший министр юстиции Н. Добровольский.

В Тифлисе наводил ужас чекист Панкратов, прославившийся своими зверствами даже за границей. Он убивал ежедневно около тысячи человек не только в подвалах чрезвычаек, но и открыто, на городской площади Тифлиса, где стены почти каждого дома были забрызганы кровью.

В Крыму чекисты, не ограничиваясь расстрелом пленных сестер милосердия, предварительно насиловали их, и сестры запасались ядом, чтобы избежать бесчестия. По официальным сведениям, а мы знаем, насколько советские «официальные» сведения точны, в 1920/21 годах, после эвакуации генерала Врангеля, в Феодосии было расстреляно 7500 человек, в Симферополе – 12.000, в Севастополе – 9000 и в Ялте – 5000, итого 33.500 человек. Эту цифру нужно, конечно, удвоить, ибо одних офицеров, оставшихся в Крыму, было расстреляно, как передавали газеты, свыше 12.000 человек, и эту задачу выполнил жид Бела Кун, заявивший, что Крым на три года отстал от революционного движения и его нужно одним ударом поставить в уровень со всей Россией.

После занятия балтийских городов в январе 1919 года эстонскими войсками, были вскрыты могилы убитых, и тут же было установлено по виду истерзанных трупов, с какой жестокостью большевики расправлялись со своими жертвами. У 33-х убитых черепа были разможжены так, что головы висели, как обрубки дерева на стволе. Большинство жертв до их расстрела имели штыковые раны, вывернутые внутренности, переломанные кости. Один из убежавших рассказывал, что его повели с 56-ю арестованными и поставили над могилой. Сперва начали расстреливать женщин. Одна из них старалась убежать и упала раненая, тогда убийцы потянули ее за ноги в яму, пятеро из них спрыгнули на нее и затоптали ее ногами до смерти.

Как ни ужасны способы мучений, практиковавшиеся в чрезвычайках Европейской России, но все они бледнеют пред тем, что творилось озверелыми чекистами в Сибири. Там, кроме уже описанных пыток, применялись еще следующие: в цветочный горшок сажали крысу и привязывали его или к животу, или к заднему проходу, а чрез небольшое круглое отверстие на дне горшка пропускали раскаленный железный прут, коим прижигали крысу. Спасаясь от мучений и не имея другого выхода, крыса впивалась зубами в живот и прогрызала отверстие, чрез которое и влезала в желудок, разрывая кишки и поедая их, а затем вылазила с противоположного конца, прогрызая себе выход в спине или в боку…

Поистине были счастливы те, кого только расстреливали из пулеметов, ружей или револьверов и кто умирал, не изведав этих страшных пыток…

С каких бы мы точек зрения ни рассматривали все эти жестокости, они всегда будут казаться нелепыми… Объясняет их только идея жертвоприношения еврейскому богу…

Утверждение, что «большевики блестяще сумели разнуздать все тлетворные и преступные начала, дремавшие в душе русского народа», правильно, но следует оговориться,… во-первых, что среди этих комиссаров были почти исключительно жиды, а во-вторых, что приемы, ими допускаемые, способны были бы превратить в зверей не только русских крестьян, но и наикультурнейших европейцев… Эти начала присущи не только душе русского народа, но и всякой душе и, притом, даже безотносительно к уровню ее «образования», и если не выходят наружу, то только потому, что их насильно не пускает магическое – нельзя.

Только святость искореняет зверя в человеке, глубоко притаившегося в недрах души, и сколько чекистов скрывается и под смиренными рясами монаха, и под блестящими золотыми мундирами, и под изящными смокингами и фраками, белыми галстуками и перчатками, сколько злобы и жестокосердия – под кроткими личиками миловидных барышень, порхающих как бабочки в своих газовых платьицах или кружащихся в вихре вальса в великосветских салонах, говорящих о цветах, а думающих о крови, о том, чего нельзя…

Традиции поколений, светское воспитание, обычаи, среда, образование – способны были только до некоторой степени запугивать зверя в человеке, но не укрощать, тем меньше убивать его. Убивала этого зверя только святость, а укрощала – власть, назначением которой являлась борьба со злом и служение добру. Там же, где власть бездействовала или ее назначением являлась борьба с добром и служение злу, там зверские начала, заложенные в природе человека, не только просыпались, но и культивировались.

Вот почему я думаю, что «садизм» явился не причиной, а результатом большевических приемов власти. Причиной же описанного нами массового озверения была безнаказанность преступлений, возведение их даже на высоту гражданского долга, отсутствие юридической ответственности, та именно свобода, о которой так громко кричали либералы, о которой «прогрессивная общественность» так болезненно тосковала.

Замените слово нельзя словом можно, и вы увидите, что все ужасы, творимые чекистами в России, побледнеют пред теми, какие наступят в самых культурных центрах Европы… Этот момент приближается, но Европа его не замечает. – У нас, – гордо заявляет она, – это невозможно… Посмотрим!

С какой бы стороны не рассматривались описанные нами ужасы, они будут всегда казаться не только зверством, но и зверством безсмысленным. И однако, они имели великий смысл для той таинственной организации, какая преследовала только одну цель – уничтожение всего образованного и культурного класса людей России, дабы исчез ее мозг, руководитель и выразитель ее идеалов и стремлений, дабы обезкровленная и обезсиленная Россия не служила бы помехой для дальнейших завоеваний жидовства, обрекавших на гибель всю христианскую культуру и подготовлявших наступление всемiрного иудейского царства.

К этим целям жидовство стремится повсеместно, на протяжении веков, и большевичество в России является для всех знакомых с историей лишь коллективным натиском жидов, сосредоточенным на одном месте и приуроченным к одному моменту, и не составляет нового явления ни по своему содержанию и сущности, ни даже по своим формам.

На фоне мировых событий истории гибель России явилась такой гигантской катастрофою, что даже люди неверующие стали видеть в ней выражение кары Божией. Человечество ведь и до сих пор еще не усвоило в своем сознании природы Бога, не могущего быть ни мстителем, ни карателем, привыкло и до сих пор обвинять Бога во всех своих бедах и напастях, и там, где не разбирается в их причинах, там всегда виноватым остается Бог. В действительности же все то, что люди называют “гневом” или “карою” Божиими, является лишь выражением естественных законов причинности, только облеченным в ветхозаветную формулу - “Мне отмщение, Аз воздам” (Второзаконие 32, 35). И если бы люди были более проницательны, жили бы, действовали и мыслили по-Божьи, не нарушая Божеских законов и не противясь всегда благой воле Бога, то никогда бы не видели тех “кар Божьих”, какие являются лишь результатом их собственных преступлений.

В чем же выразились преступления русского народа, повлекшие за собой гибель России?

Прошло уже 10 лет с момента этой гибели, а между тем и до сих пор нет единства в понимании причин ее. Каждый по-своему объясняет катастрофу, оправдывая себя и обвиняя других, однако же все вместе откровенно или прикровенно сваливают всю ответственность за гибель России на Государя Императора, обвиняя Царя в самых разнообразных преступлениях и не догадываясь о том, что эти обвинения обличают не только их собственное недомыслие, но и являются именно тем преступлением, какое и вызвало гибель России.

Так, один из виднейших иерархов Православной Церкви, обвиняя Государя Императора в нежелании восстановить патриаршество в России, говорит:

“Господь покарал Государя и Государыню, как некогда праведнейшего Моисея, и отнял у них царство за то, что они противились Его воле, ясно выраженной Вселенскими Соборами касательно Церкви”… (Неверное по существу, обвинение и беспочвенно, ибо Государь Император не только не был принципиальным противником восстановления патриаршего чина, а, наоборот, Сам стремился к иночеству - Н.Ж.)

Государственная Дума обвиняла Царя в нежелании даровать ответственное министерство, иначе в нежелании Государя Императора сложить с себя Свои обязанности Царя и Помазанника Божия и тем нарушить данные Богу при священном миропомазании обеты.

Ожидовленная общественность, устами своих передовых людей, давно уже кричала о том, что Самодержавие, как форма правления, устарело и что уровень “культурного” развития русского народа давно уже перерос эту форму, как пережиток восточного деспотизма и абсолютизма…

В соответствии с таким пониманием, Самодержец стал рассматриваться как заурядный носитель верховной власти и к Нему начали предъявляться самые разнообразные требования, отражавшие абсолютное непонимание Его священной миссии Помазанника Божия, связанного обетами к Богу и призванного творить волю Божию, а не “волю народа”, обычно выражающую собою волю злонамеренных единиц.

Даже самые благожелательные люди, убежденные монархисты, глубоко понимавшие значение русского самодержавного строя и высоко ценившие личность Государя Императора, и те вторили общим крикам, отражавшим прикровенное и откровенное недовольство Царем и обвиняли Царя в бесхарактерности, говоря, что Государь слишком добр, слаб и снисходителен и не обладает качествами, коими должен обладать каждый носитель власти.

Словом, к моменту разразившейся катастрофы слились воедино самые разнообразные обвинения, направленные и против личности Государя Императора, и против общего строя и уклада русской государственности, а в связи с ними и самые нелепые и преступные требования, предъявляемые к Государю и Его правительству, включительно до требования во имя блага России, отречения Царя от Престола.

Уступая насилию, Царь подчинился такому требованию, но… благодать Божия, осенявшая священную Главу Помазанника Божия и изливавшаяся на всю Россию, вернулась к Богу…

Россия лишилась Божьей благодати… Свершился акт величайшего преступления, когда-либо бывшего в истории. Русские люди, восстав против Богом данного Помазанника, тем самым восстали против самого Бога. Гигантские размеры этого преступления только и могли привести к гигантским результатам и вызвали гибель России.

Поразительнее всего то, что в этот момент разрушения православной русской государственности, когда руками безумцев насильственно изгонялась благодать Божия из России, хранительница этой благодати Православная Церковь, в лице своих виднейших представителей, молчала. Она не отважилась остановить злодейскую руку насильников, грозя им проклятьем и извержением из своего лона, а молча глядела на то, как заносился злодейский меч над священною Главою Помазанника Божия и над Россией, молча глядит и сейчас на тех, кто продолжает делать свое антихристово дело, числясь православным христианином.

Чем же были вызваны безумные требования отречения Царя от Престола? Разумею не требования мироправителей - жидов, хорошо понимавших природу и задачи Самодержавия и видевших в Русском Царе оплот мировой христианской культуры и самого опасного врага в борьбе с христианством, а требования русских людей, отражавшие абсолютное непонимание природы Русского Самодержавия и Богопомазанничества.

“Власть, по самой природе своей, должна быть железной, иначе она не власть, а источник произвола и беззакония, а Царь слишком добр и не умел пользоваться Своею властью”, - говорила толпа.

Да, власть должна быть железною, она должна быть неумолимою и не доступною движению сердца. Ее сфера должна чуждаться гибкости и мягкости. Власть должна быть бездушной, как бездушен закон. Гибкость закона есть беззаконие, слабость власти есть безвластие. Бездушной, строгой, неумолимой, внушающей только трепет и страх, должна быть власть.

Но не таковою должна быть власть Царская.

Царь - выше Закона. Царь - Помазанник Божий и как таковой воплощает Собою ОБРАЗ БОЖИЙ НА ЗЕМЛЕ. А Бог - Любовь. Царь и только Царь является источником милостей, любви и всепрощения. Он и только Он Один пользуется правом, Ему Одному Богом данным, одухотворять бездушный закон, склоняя его перед требованиями Своей Самодержавной воли, растворяя его свои милосердием. И потому в сфере действия закона только один Царь имеет право быть добрым, миловать и прощать. Все же прочие носители власти, облекаемые ею Царем, не имеют этого права, а если незаконно им пользуются, гонясь за личной популярностью, то они воры, предвосхищающие прерогативы Царской власти.

“Доброта” Царя есть Его долг, Его слава, Его величие. Это ореол Его Божественного помазанничества, это отражение лучей небесной славы Всеблагого Творца.

“Доброта” подчиненных Царю органов власти - есть измена, воровство, преступление. Кто осуждал Царя за Его доброту, тот не понимал существа Царской власти, кто требовал от Царя твердости, суровости и строгости, тот сваливал на Царя свои собственные обязанности и свидетельствовал о своей измене Царю, о непонимании своего служебного долга и о своей непригодности ни Царю, ни России.

А между тем, среди тех, кому Царь вверял охрану Закона, не было почти никого, кто бы не совершал этого преступления. Начиная от министров, кончая мелкими чиновниками, носителями ничтожных крупинок власти, все желали быть “добрыми”, кто по трусости, кто по недомыслию, кто по стремлению к популярности, но мало кто отваживался осуществлять неумолимые требования закона, существующего не для добрых, а для злых людей; все распоряжались законом по собственному усмотрению, обезличивали его, приспособляя к своим вкусам и убеждениям и выгодам, точно его собственники, а не стражи его неприкосновенности, забывая, что таким Собственником мог и должен быть только Самодержавный Русский Царь.

И на фоне общего хаоса, царившего в области отношения к закону, чуть ли не единственным свидетельством подлинного уважения к закону являлись только смертные приговоры военных судов, подносимые на Высочайшее утверждение. Суд честно выполнял свою задачу, склонялся перед неумолимыми требованиями закона, выносил суровый приговор, но в то же время взывал к милости Хозяина закона, сознавая, что совершил бы преступление, дерзнув самовольно осуществить это право Хозяина. Во всех же прочих областях действия закона царил неимоверный хаос, как результат погони за личной популярностью и непонимания того, что такое закон и каковым должно быть отношение к нему со стороны лиц, призванных охранять его. И такое отношение к закону сделалось до того обычным, что по степени популярности держателей власти можно было безошибочно судить об их ничтожестве, и наоборот. Преследовались лучшие, превозносились - худшие.

Сколько же недомыслия нужно было иметь для того, чтобы отождествлять Царя с заурядными носителями власти, чтобы обвинять Царя в “доброте”, т.е. в том, что составляло Его долг и сущность Его Царского служения? И кажется мне, что ни один русский Царь не понимал Своей Царской миссии столь глубоко, как понимал ее благодатный Государь Николай Александрович. Здесь - источник Его мистицизма, точнее Его веры, Его общения с Божими людьми, Его поисков духовной опоры, какой он не находил вовне, со стороны тех, кто не понимал, кем должен быть Русский Царь и осуждал Его. Но здесь же и источник той злой травли, какой подвергался Государь, преследуемый жидо-масонами и их прислужниками именно за Свою “доброту”, в которой они видели не слабость и дряблость, а выражение самого яркого, самого верного и точного образа того, кем должен быть Русский Царь, понимающий сущность Своего Царского служения и Своей Божественной миссии Помазанника Божьего.

В этом не понимании русскими людьми природы Самодержавия и сущности Царского служения и выразилось главное преступление русской мысли, попавшей в жидо-масонские сети, и настолько глубоко проникшее в ее толщу, что не изжито даже до сих пор, спустя 10 лет, прошедших с момента гибели России. Еще и сейчас, по мнению одних, России нужен Диктатор, способный заливать Русскую Землю кровью своих подданных, по мнению других, - конституционный монарх, т.е. Царь, связанный ответственностью не перед Богом, а перед теми незримыми единицами, которые творят волю пославшего их Незримого Правительства, выдавая ее за “волю народа”.

Нет, не безответственные монархи, как послушные орудия в руках жидо-масонов, и не железные Диктаторы, облеченные Царскою властью, нужны России, а нужны были ей и будут нужны железные исполнители закона, верные и честные слуги Царя, Которого нужно сперва вымолить у Бога. Русский же Православный Царь, осуществляя Свою Божественную миссию Помазанника Божия, не может быть Диктатором, ибо Его священная миссия выходит далеко за пределы прав и обязанностей заурядного носителя власти, хотя бы и облеченного ее наивысшими прерогативами.

Другое преступление русского народа выразилось в непонимании самой России и ее задач.

Царь и Россия - неотделимы друг от друга. Нет Царя - нет и России. Не будет Царя - не будет и России, а русское государство неизбежно сойдет с пути, предуказанного Богом. И это понятно, ибо то, что Бог вручает своему Помазаннику, того не может вручить толпе.

Задачи Русского Царя, Промыслом Божиим на Него возложенные, выходят далеко за пределы задач верховного носителя государственной власти. Это - не глава государства, избираемый народом и угождающий народу, которым назначен и от которого зависит. Русский Царь помазан на царство Богом и предназначается быть Образом Божиим на земле: Его дело - творить дела Божие, быть выразителем воли Божией, носителем и хранителем общехристианского идеала земной жизни.

Соответственно сему и задачи Русского Царя, выходя далеко за пределы России, обнимали собою весь мир. Русский Царь устанавливал мировое равновесие в отношениях между народами обоих полушарий. Он был защитником слабых и угнетенных, объединял Своим верховным авторитетом разноплеменные народы, стоял на страже христианской цивилизации и культуры, был тем “держащим”, на которого указывал Апостол Павел в своем 2-м послании в Фессалоникойцам, говоря: “тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят из среды удерживающий теперь” (гл. 2, 7-8).

Вот в чем заключалась миссия Русского Православного Самодержавного Царя!

Сколько же недомыслия нужно было иметь для того, чтобы допускать, что эта миссия, заключающаяся в борьбе с коллективным антихристом и в охране христианского идеала на земле, могла быть выполнена с помощью слуг антихристовых, скрывающихся под маскою всякого рода коллективов, от парламентаризма до профессиональных союзов, преследующих как раз обратные цели!?

А между тем такое недомыслие со стороны одних и преступность со стороны других лежали в основе всех тех нелепых требований, какие предъявлялись к Царю и Его правительству с единственной целью - низвести Царя с той высоты, на какую Он был поставлен Богом, урезать Его самодержавные права и вырвать из рук Царя то дело, какое Господь возложил на Своего Помазанника.

Дело же это - не только благо России, но и мир всего мира. В этих посягательствах на самодержавие Русского Православного Царя и сказался тот великий грех русских людей, в результате которого Господь отнял от России Свою благодать, и Россия погибла.

И пока русские люди не уразумеют миссии Самодержавного Русского Царя, пока не сознают, в чем заключались и должны заключаться задачи Самодержавия и Богопомазанничества и не дадут обета Богу помогать Царю в осуществлении этих задач, до тех пор благодать Божия не вернется в Россию, до тех пор не будет и мира на земле.

Князь Николай Давыдович Жевахов - виднейший русский духовный писатель, товарищ Обер-прокурора Священного Синода перед самой революцией. Основные литературные труды князя Жевахова посвящены церковной деятельности Иоасафа, Святителя Белгородского и Обоянского. Этот замечательный подвижник XVII века ныне снова прославлен в лике святых: первое прославление было в 1911 году в Царствование Николая Второго. Шесть томов жизнеописания Святителя принадлежат перу князя Жевахова, и эти труды доныне не утратили своей значимости.

Выдающимся явлением в русской мемуаристике надо считать появление двух томов “Воспоминаний” князя Н.Д.Жевахова, вышедших в начале 20-х годов за рубежом.

Предлагаемая читателям статья князя Жевахова написана им в городе Бари (Италия), где он служил на подворье святого Николая Мир Ликийских Чудотворца в церковно-археологическом кабинете. Умер Николай Давыдович в 1938 году, сподобившись перед кончиной побывать в Закарпатье, недалеко от родных краев. Родина же его - Черниговщина, город Прилуки. Там родился Святитель Иоасаф, там же родился и князь Н.Д.Жевахов, дальний родственник его по линии матери.

Статья “Причины гибели России” мало известна читателю