Региональная идентификация. Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований

Территориа́льная иденти́чность (территориальное самосознание) - 1) в социологии и политологии - результат отождествления индивидом себя как члена территориальной общности ; 2) в географии - .

Мир повседневной жизни имеет пространственную и временную структуры. Пространственная структура здесь нас мало интересует. Достаточно сказать лишь то, что она имеет социальное измерение благодаря тому факту, что зона моих манипуляций пересекается с зоной манипуляций других людей. Гораздо важнее <...> временная структура.

При этом в социологии существует направление социология пространства , предложенное Георгом Зиммелем в 1903 году и получившее развитие в работах тех же Питера Бергера и Томаса Лукмана и многих других западных и российских социологов .

Но пространство в социологии пространства - не более чем метафора, никак не влияет на социальные взаимодействия и вообще лишено всяких свойств. Такое понимание пространства было инициировано основоположником социологии пространства Георгом Зиммелем и не претерпело за вековую историю этого направления в социологии существенных изменений. И если Зиммель ещё пишет о пространстве вообще, а не только о его социальной ипостаси, оставляя место для «пространства социума», то ведущий современный российский учёный этого социологического направления Александр Филиппов полностью отказывает пространству в свойствах :

«…«Пространство» представляет собой социальную и научную метафору, впрочем, порой весьма наглядную - скажем, в случае с престижными и непрестижными районами в городе, размещением кабинетов начальников и подчиненных в организации и т. п. Во всех таких случаях различие социальных позиций выражается в различии локализаций, т. е. может действительно созерцаться как пространственная форма, однако это вовсе не обязательно. Такое «социальное пространство» - удобное, но всё-таки лишь иносказательное выражение, подобно «социальной дистанции» или «социальной лестнице» .

В реальной политике региональная идентичность не просто фиксируется как научная данность, но даёт материал для анализа территориальных общностей с точки зрения политических интересов государств, политических партий и отдельных политиков.

Устойчивая территориальная общность объединена общими системами ценностей для её членов, сходной реакцией на социальные процессы и единой волей к социальному действию. Территориальная идентичность может служить основой для мобилизации общественных сил как в созидательных, так и в разрушительных целях. Для каждой территориальной общности могут быть созданы различные методы воздействия на неё в зависимости от целей и задач политики.

Один из самых ярких примеров практического использования в политике региональной идентичности - изменение тактики ведения избирательной кампании от региона к региону.

Территориальные различия во вкусах потребителей как одна из сторон региональной идентичности изучаются в западных странах для организации оптовой и розничной торговли. Как правило, подобные исследования, связанные, прежде всего, с опросами населения, ведут частные компании. Созданные банки данных картографируются. Результаты исследований высокого уровня сами по себе являются предметом продажи, поэтому редко попадают в открытую печать. Исследования различаются по степени обобщения материала и могут варьировать от предпочтений американцев в еде в разных регионах США до распространённости типов потребительских товаров по территории страны.

Один из ведущих американских исследователей товарных предпочтений Майкл Уайс , использовавший данные консультативных компаний, выявил в США 62 «общинных кластера», объединённых в 15 групп . Фактически разные стили жизни кластеров, привязанные к территории сеткой узловых районов Бюро экономического анализа США , были отражением региональной идентичности этих групп.

Т.И. Герасименко, Б.Б. Родоман

ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
КАК ФАКТОР И РЕЗУЛЬТАТ
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ПРЕДПОЧТЕНИЙ РОССИИ

TERRITORIAL IDENTITY AS FACTOR AND RESULT
OF RUSSIA’S GEOPOLITICAL PREFERENCES

Abstract. This article considers identity as a complex multi-component concept. We view the hierarchical character of Russian territorial identity as a product of many factors. We determine and describe the stages of its transformation. We have attempted to discover the mutual influence of territorial identity and Russia’s geopolitical preferences.
Аннотация. В статье рассматривается идентичность как сложная многокомпонентная категория. Показана иерархичность территориальной идентичности россиян, которая формируется и трансформируется под воздействием многих факторов. Выделены и охарактеризованы этапы её трансформации. Предпринята попытка выявить взаимовлияние территориальной идентичности и геополитических предпочтений России.
Keywords. Identity, factors and transformation of territorial identity.
Ключевые слова. Идентичность, факторы и трансформация территориальной идентичности

Идентичность – сложный многокомпонентный, многослойный и многофакторный объект. Под идентичностью (самоопределением) следует понимать многоплановое позиционирование индивида или группы индивидов (этнической, конфессиональной, профессиональной, социальной, гражданской и др.) в окружающем мире, включающее осознание принадлежности к сообществу, к эпохе и к территории. Её многочисленные содержательные составляющие могут быть обозначены двумя категориями: «место» и «память». Среди них позиционирование себя как личности, члена семьи, осознание принадлежности к поколению, социальной группе, страте, касте, клану, профессиональному сообществу, этносу, конфессии, ландшафту, месту, региону, государству, эпохе .
В рамках данной статьи остановимся на характеристике территориальной идентичности. Этим вопросам уделяют внимание в странах Запада представители разных н аук (например, и др.). Появляются работы, посвящённые этой проблеме, и в России, где чаще всего говорят о «региональной» идентичности (например, ). М. П. Крылов определил региональную идентичность как системную совокупность культурных отношений, связанных с понятием «малая родина», а также внутренний имидж территории .
Представляется, что корректнее употреблять термин «территориальная идентичность», поскольку она иерархична. Число уровней зависит от степени генерализации. В самом общем виде их можно сгруппировать в четыре: 1) микроуровень – «малая родина» (село, город, микрорайон, улица, дом, семья); 2. мезоуровень – региональная идентичность, например, осознание себя жителем субъекта федерации («москвич», «оренбуржец») либо крупного региона («сибиряк», «уралец», «камчадал», «северянин»); 3) макроуровень – принадлежность к государству («россияне», «советские люди»); 4) культурно-цивилизационный уровень («европейцы», «азиаты», «евразийцы», «особая цивилизация», «человек мира»).
Территориальная идентичность связана с картиной мира и с чувством укоренённости. Картина мира, как важная часть духовной культуры, складывается из географических, исторических, религиозных, психологических представлений, смыслов и образов и формируется под влиянием многих факторов, в том числе и географической среды . Укоренённость – это сплетение связей между членами общества и окружающей их средой. Географическая картина мира определяется такими понятиями, как «отчизна», «родина», «родной край», «земля». Она не может быть полной без понятий «место», «граница» и других географических представлений. Осознание своего места в пространстве неразрывно связано с осознанием места в истории. «Память» – понятие о предках и месторазвитии (по Л.Н. Гумилёву ), родословная, место в истории и географии (по современным представлениям – в топохроне).
Наличие территориальной идентичности в России подвергается сомнениям, иногда говорят даже о российской патологии . Мы полагаем, что следует говорить о российском феномене. Идея аспатиальности российского пространства не отражает реальной ситуации. В России не очевидна многоступенчатая идентичность, поскольку не развит многоступенчатый патриотизм – любовь, осознание многих территориальных единиц, в которых живёт человек , т.е. любовь к малой родине и гордость за неё и за региональные бренды. Большинство людей стесняются своего провинциального, особенно сельского происхождения (это не престижно) и стараются не демонстрировать территориальную и иную идентичность. Есть исключения, к которым относятся, к примеру, группы православных националистов и представители неформальных организаций (байкеры, футбольные болельщики) и др. Территориальная идентичность ярко выражена там, где есть для этого территориально организованная основа – например, этнокультурные территориальные комплексы (ЭТК) – открытые системы разного иерархического уровня, сформировавшиеся в результате взаимодействия этносов и (или) их частей под влиянием ряда факторов на определенной территории в течение длительного исторического периода. Единый ЭТК, например, сформировался в Оренбургско-Казахстанском регионе и в других этноконтактных зонах ).

Theory and Methods

В России на протяжении XХ – XXI вв. устойчиво доминирует общегосударственная идентичность (за исключением периода распада СССР, когда демонстрировался «парад суверенитетов»). Современная роль и диктат центра в России взаимосвязаны с гиперцентрализованной территориальной структурой. Поляризация российского пространства по линии центр-периферия (на разных уровнях: от общероссийского до муниципального), как и расслоение общества, нарастает. Реальностью являются ксенофобия и снобизм. Демонстрация территориальной идентичности отражает территориальную структуру геопространства, обусловлена географическим положением – столичностью, периферийностью, приграничностью. В противовес региональной государственная идентичность россиян – осознание себя единым целым, несмотря на большой территориальный разброс и слабость транспортных связей, вызванная резким подорожанием пассажирского транспорта по сравнению с советской эпохой, осознаётся и демонстрируется в гораздо большей степени. Осознание её размеров (и названия) меняются, как и представление о месте в культурно-цивилизационном пространстве. Такое восприятие мира сформировано исходящей от государства пропагандой через СМИ. Идентичность формируется и трансформируется под воздействием многих факторов. В их числе географическое положение, колонизация, распад страны или империи, индустриальное, инфраструктурное (строительство транзитных магистралей, совершенствование средств связи) или иное развитие, степень барьерности границ с соседними странами, централизации власти, отсутствие реального федерализма, геополитические и геоэкономические приоритеты руководства государства. Важнейшим средством формирования и трансформации идентичности служит пропаганда через СМИ. Она формируется в течение многих поколений и взаимосвязана с геополитическими и геоэкономическими предпочтениями. Территория страны то расширялась, то сжималась, представляя собой «пульсирующий хронотоп» (термин М.П. Крылова ). После распада СССР произошло сжатие, а теперь мы наблюдаем очередное расширение.
Можно выделить периоды трансформации идентичности, хотя подробных, полномасштабных социологических исследований не проводилось ни в советское, ни тем более в досоветское время. Некоторые выводы можно сделать по итогам переписей населения, где была графа «национальность», которая определялась на основе самоидентификации. Только после распада СССР появились такого рода работы, но они касались лишь отдельных регионов.
1. В советский период преобладала общегосударственная (общесоюзная) идентичность. Этому способствовала политика властей, направленная на формирование «единой общности» – советского народа. Доля русских (считающихся «государствообразующим» этносом) постоянно росла, они составляли крупнейшую группу в большинстве российских регионов, в том числе этнонациональных. Подавляющее большинство потомков смешанных семей идентифицировали себя как русские.
2. Период распада СССР сопровождался активизацией этнонационалистических движений, сепаратистскими призывами этнических лидеров и внутри России. В национальных республиках стало выгодно быть представителем титульного этноса. В значительной степени это обстоятельство способствовало росту их численности и доли в населении. Увеличилась номинальная численность малых народов Севера благодаря политике экономической поддержки – за счёт того, что многие стали указывать другую национальность (справедливости ради отметим, что и в СССР было выгодно писаться чукчей или алеутом, они имели ряд привилегий).
Ослабла единая общегосударственная идентичность. Аналогичные процессы наблюдались в Югославии. Это сопровождалось всплеском этнонационализма и регионализма, проявляющегося в изменении социально-культурной и политической самоидентификации, а также в действиях, направленных на повышение статуса региона (например, в Татарстане, Чечне, Тыве; звучали призывы создания Сибирской республики). Этому способствовала западная геополитическая ориентация России: ведь именно в странах Европы распространены регионалистические партии.
По данным опроса Фонда «Общественное мнение», в конце 90-х годов более 1/3 россиян идентифицировало Россию как европейскую страну, около 1/5 – как евразийскую, несколько процентов как азиатскую и 40 % затруднились ответить на этот вопрос . Как видно из результатов опроса, общественное мнение в данном случае разделилось.
3. Современный период. Трансформация идентичности ускоряется, поскольку ускоряются все социально-экономические процессы. В результате поиска национальной идеи, в том числе под эгидой православия (что может быть подвергнуто критике: ведь Россия – многоконфессиональное государство), дискутируется проблема возврата на новой основе к формированию единой общности – «общероссийской нации». Главная причина подобных идей – боязнь утраты контроля над регионами и сецессии ряда территорий . В некоторых странах важным инструментом стал перенос столицы (например, Казахстан, в прошлом – Турция).
Одним из авторов данной статьи (Т.Г.) в течение нескольких лет проводились исследования по выявлению идентичности в Оренбургско-Казахстанском трансграничном регионе по обе стороны государственной границы. В рамках данной статьи важны результаты опросов жителей Оренбургской области. Результаты подтверждают сказанное выше. Идентификация менялась в соответствии с выделенными периодами. Использовалось анкетирование, метод глубинного интервью и экспертных оценок. Выборка охватывала разные слои населения.
Опросник включал три группы вопросов. Первая касалась маршрутов путешествий, вторая – прямые вопросы относительно идентичности и третья – вопросы, помогающие выявить приверженность тем или иным цивилизационным ценностям (например, согласны ли люди с отменой смертной казни, как следует поступать с террористами, считают ли конкуренцию важнейшим элементом общественно-государственного устройства, ставят ли личные интересы выше общественных, и т.д.).

Исследования, проведенные в середине 2000-х годов, показали, что 55,6% принявших участие в соцопросе идентифицировали Россию как евразийскую страну, 25% как европейскую и 19,4% как самобытную, не принадлежащую ни к одной из цивилизаций. Интересен анализ ответов респондентов, идентифицировавших Россию как европейскую страну, на уточняющие вопросы. Все они полагали, что террористов следует «мочить в сортирах» (как известно, с подобным заявлением выступил в то время В.В. Путин); 44,4% были уверены в необходимости смертной казни; 77,7% утверждали, что конкуренция для России неприемлема; 66,7% считали, что мужчина – глава семьи; большинство опрошенных неоднозначно относились к накоплению богатства. Иными словами, западные ценности оказались для опрошенных, идентифицировавших Россию как европейскую страну, неприемлемыми. Во внешних связях 34% всех опрошенных предлагали ориентироваться преимущественно на страны Запада.
Ситуация коренным образом изменилась в 2016 г. Никто из опрошенных не идентифицировал Россию как европейскую страну. 57% назвали её самобытной, 36% – евразийской и 7% – азиатской. Выросла значимость этнической и конфессиональной идентичности. Для подавляющего большинства опрошенных наибольшее значение приобрела принадлежность к семье. 48% на первое место в ряду территориальных идентичностей поставили принадлежность к России, 20% – к региону. 35% ратуют за импортозамещение, 60% предлагают ориентироваться в геополитических и геоэкономических отношениях на страны СНГ, Китай, Индию или Японию. И лишь 7% считают необходимым развивать отношения со странами Европы или США.
Такая трансформация предпочтений в самоопределении вполне понятна и происходит под воздействием СМИ. Когда открылись границы и у наших руководителей появились иллюзии стать равноправными партнёрами европейских государств, а у людей появилась возможность выезжать в эти страны, ориентация на запад и, соответственно, идентичность приобрели «западный» вектор. Часть населения предпочла считать себя европейцами, т.е., по их мнению, цивилизованными, прогрессивными людьми. Привлекательным казалось лидерство в области техники и экономики, высокий уровень жизни. Европоцентрическое мировосприятие предполагает представление о европейской культуре как о высшей стадии развития общества. Новая доктрина сопровождается патриотическими лозунгами и публикациями в СМИ и на телевидении, повышением роли православной церкви в формировании общественного мнения, появлением молодёжных и детских патриотических движений, милитаризацией и противостоянием неким враждебным силам, конфронтацией с Западом. В геополитических контактах происходит переориентация на неоевразийство. Восстанавливаются и расширяются контакты с православными славянскими странами Европы, с тюркскими странами Азии, с Монголией и др.
В России, как, может быть, нигде больше в мире, существует глубокая ментальная и социальная пропасть между столицей и остальной территорией. Главная причина этого – традиционная централизация самодержавной власти, не терпящей конкурентов. Развитию регионального патриотизма мешали и частые принудительные и вынужденные переселения и перемещения по службе, практиковавшиеся в нашей империи, её колониальный характер. Тем более заметны редкие и яркие исключения. Так, художник И.К. Айвазовский был трогательным патриотом родного города – Феодосии (ныне утратившей многоязыкий средиземноморский колорит). Он подарил ей водопровод, помогал проектировать железную дорогу.
В советское время заметным местным патриотизмом отличались ленинградцы, одесситы, потомки архангельских поморов; о своих регионах с гордостью говорили дальневосточники, сибиряки, уральцы. И всё же это были скорее исключения, чем правила. Даже крупные части СССР обычно не назывались родиной, и уж тем более отечеством. Считалось само собой разумеющимся, что отечество у всех советских людей одно – Советский Союз. Цензура запрещала называть странами даже такие крупные союзные республики, как Украина и Казахстан.
Лишь в самом конце советской эпохи было сделано послабление: наши идеологи поняли, что для полноценного гражданского самосознания необходимо и чувство малой родины. Ею отныне могло считаться родное село, город, регион. С тех пор выражение «малая родина» вошло в моду, оно часто употребляется и в наши дни. Таким образом, причитающихся каждому гражданину родин стало две, но не больше, а этого очень мало. Оседлого жителя окружают контуры множества территориальных единиц, и каждая может быть для него своей, родной, любимой. А у кочевника – свои представления о родине. Когда происходила колонизация земель, принадлежавших башкирским и киргиз-кайсацким племенам, пришельцы и не подозревали, что эти «ничьи» на первый взгляд земли строго распределены, а места кочевий соседних племён не пересекаются! Это привело в некоторых случаях к серьёзным проблемам во взаимоотношениях, спровоцировало башкирские восстания, но в дальнейшем отношения были урегулированы. Проблемы были и во взаимоотношениях с северными народами, которые не хотели переходить на оседлый образ жизни, а откочёвывали от урбанизированных территорий с оленьими стадами.
Россия – не единственная родина для человека, родившегося и живущего в нашей стране. Его родина – это и регион, природная зона, город или деревня, часть города, микрорайон и т.д. Такая многоступенчатая, многоуровневая, многогранная идентичность имеет право на существование и должна быть равноценной и равноправной, как разные формы собственности, без всякого подчинения великодержавной идентичности, равно как и патриотизму.
Нам представляется, что у человека, духовно и душевно развитого, чувство родины многогранно и многоярусно: он ощущает себя гражданином Вселенной, как В.И. Вернадский и К.Э. Циолковский; европейцем, как А.С. Пушкин и Ф.И. Тютчев: сыном «богоизбранного» отечества, как Ф.М. Достоевский и В.С. Соловьёв; частицей родной природы, как И.И. Левитан и М.М. Пришвин; москвичом, как П.Д. Боборыкин и В.А. Гиляровский; «сыном Арбата», как А.Н. Рыбаков и Б.Ш. Окуджава.
Территориальные области, считающиеся своими, родными, не всегда вложены одна в другую, как матрёшки. Они могут быть однопорядковыми по размеру и пересекаться (частично накладываться), как диаграммы Эйлера – Венна, имея общий участок там, где находится мой дом. Объектом идентичности не обязательно должна быть казённая административно-территориальная единица или иная область, значимая для большинства окружающих людей. Ощущение родины у каждого может быть своё, различны и её границы; в этом и проявляется личность. На современном этапе развития общества нередко речь идёт о внепространственности многих явлений (см., например, ). Границы и ареалы идентичности также практически не поддаются локализации.
Современная структура российского геопространства иерархична и многоступенчата. Сильное ядро, не совпадающее с географическим центром, размещается на западе страны. Эксцентриситет связан с колонизаторской политикой. Завоёвывая и колонизуя земли на востоке, Москва оказалась на западной окраине страны .
Для многих периферийных регионов Москва в ряде случаев более доступна в транспортном отношении, чем центры соседних субъектов федерации или даже населённые пункты в пределах своего региона. Кратчайшее реальное географическое расстояние между многими периферийными по отношению к столице региональными центрами играет меньшую роль, чем кратчайшее экономическое (оцениваемое, по И.М. Маергойзу, по времени либо по стоимости перевозок), которое в большинстве случаев проходит через Москву. Например, из Оренбурга в Красноярск, Иркутск, Ставрополь, Норильск и другие города путь через столицу короче, надёжнее и дешевле других вариантов. Этому парадоксальному явлению способствовало сокращение в постсоветские годы внутрироссийских авиарейсов и железнодорожных маршрутов.
Центр объединяет социально-экономическое, политическое, культурное, научное пространства России, а вместе с этим цементирует единую идентичность. Это в интересах современного государства, ибо выполняет «антисецессионистские» функции. Однако полностью подчинить и контролировать регионы не всегда удаётся. Процесс регионализации – объективная реальность. Регионализация приводит к разделению российского пространства, что может стать реальной основой для сепаратистских и даже сецессионистских настроений. Часть российских территорий, не имея лёгкого транспортного доступа к столице, становятся самодостаточными. В отдалённых регионах формируется региональное социально-экономическое пространство, имеющее всё ту же моноцентрическую структуру. Научные и культурные центры, утратив связи со столицей, нередко развиваются независимо от неё. В регионах – свои кумиры, неизвестные столице, свои политические деятели, свои рекреационные предпочтения. За границей, куда направляется всё больше российских рекреантов, редко пересекаются дальневосточники и жители европейской части страны.
На региональном и локальном уровнях функционируют свои собственные центры, вокруг которых формируются в большинстве случаев нуклеарные частично изолированные структуры. Связи между этими территориями ослаблены, вследствие чего административные границы ярко выражены в ландшафте (реже население, больше дикой природы) .
Центральная власть вынуждена реагировать на ослабление связей, скрепляющих страну. Предпринимаются попытки формирования точек роста в виде федеральных университетов, территорий опережающего развития (ТОР), регулировать экономические отношения, цены на авиабилеты из Москвы (на Дальний Восток, в Калининградскую область). Следовало бы дотировать перелёты, чтобы не потерять связи между регионами, и из региональных центров.

Геополитические предпочтения лежат в основе идентичностей россиян на макро- и культурно-цивилизационном уровнях, они меняются в зависимости от того, ориентируются ли лидеры в своей политике на Европу либо на другие регионы, укрепляют или ослабляют те или иные рубежи. В этой связи важным является вопрос о месте России в мировом культурном пространстве. Этот вопрос интересен не только с теоретической точки зрения. Ответ на него имеет значение для выбора геополитических и геоэкономических предпочтений, а также вариантов региональной политики. Предпринимаемые многочисленные попытки решить эту проблему обнажают принципиальные расхождения во взглядах, предполагающие разные пути развития страны. Многочисленные разночтения можно свести к трём основным направлениям: «западники» , «неоевразийцы» и считающие российcкую цивилизацию уникальной и оригинальной .
Концепция неоевразийцев на современном этапе развития превалирует. Евразийцы в свое время выделили в ойкумене Европу, Азию и Евразию ( и др.). По их мнению, Евразия объединена «месторазвитием» – пространством, представляющим природно-территориальный комплекс, и внутренними системными связями, наполненным взаимодействующим культурным содержанием. От других миров Евразия отделена фронтирами. Эти миры – Тибет, пустыни Средней Азии, Западная Европа – принципиально иные и не комплиментарны евразийскому миру, хотя и взаимодействуют с ним.
Ряд авторов выделяют уникальную российскую цивилизацию как особую самодостаточную сущность, не относящуюся ни к Европе, ни к Азии, ни к Евразии Они считают, что модернизация России должна проходить на основе выявления закономерностей тысячелетнего исторического развития и выработки собственной идеологии, а также селективного использования мирового опыта. Однако эта точка зрения только на первый взгляд кажется оригинальной. По большому счету, она сходна с взглядами евразийцев, но имеет в виду более компактное российское пространство. События последних лет, связанные с происходящими процессами на Украине и в других странах, причислявшихся к евразийскому пространству, пожалуй, подтверждают это положение.
Так или иначе, большинство авторов полагают, что Россия представляет собой особый, уникальный культурный мир. Его идентифицируют по-разному: от мира-России, реально представляющего гораздо меньшую территорию, чем наше государство сегодня, до Евразии в широком смысле (включая бывшие союзные республики и Монголию). Многие исследователи разных эпох отмечают самобытность и особость российской культуры (П.Е. Астафьев, Н.А. Бердяев, В.О. Ключевский и др). Например, С.В. Кайманов к фундаментальным элементам российской цивилизации относит общинность, соборность, государственность (державность), приоритет духовно-нравственных начал, необходимость высокой цели, сверхидеи. Но множество таких аргументов не подтверждаются практикой.
Обобщив мнение ряда политологов и социологов, отметим чаще всего приводимые аргументы, указывающие на отличия российской модели общественного устройства от западной, или, точнее, англосаксонской.
1. Российское общество не приемлет конкуренцию и считает ее негативным явлением.
2. Российская общественная модель основана на доминировании якобы общего интереса, когда задачи населению «спускаются сверху». На практике это интерес не общий, а тех, кто его диктует.
3. В западной традиции превыше всего ценится личная позиция. В российской системе человек соотносит себя с некоей внешней системой ценностей и поэтому более устойчив.
4. Западная модель претендует на тотальное господство. Покорённые англосаксами народы обязаны принимать цивилизационный мейнстрим и правила поведения. Иначе возможен вариант тотального уничтожения, как это произошло с 200-миллионным индейским населением Северной Америки. Российская цивилизационная модель, напротив, предполагает сохранение разнообразия, когда все народы имеют право жить по-своему. В самом деле такое право соблюдала Российская империя от Петра Первого до Александра Второго включительно. Формирование российского сообщества в условиях мультикультурности и полиэтничности способствовало укреплению общегосударственной идентичности. Сходные природные ландшафты способствовали конвергенции и формированию общих стереотипов поведения, а также взаимовлиянию культур. Но при Александре Третьем началась русификация и унификация, которая привела в итоге к распаду империи. Советская власть поддержала и сделала ставку на национальные меньшинства, что стало мощным фактором победы и сохранения советской власти в течение длительного времени. В условиях СССР этнокультурные грани то выпячивались, то нивелировались под влиянием изменчивой национальной политики.
Последние события и аутсайдерские позиции России, введённые санкции привели к новому заметному изменению ситуации. А централизованная власть позволяет манипулировать общественным сознанием.

Территориальная идентичность – это осознание принадлежности индивида или группы индивидов к территории. В российской науке чаще используют термин «региональная идентичность», однако корректнее употреблять понятие «территориальная идентичность», поскольку она иерархична. В самом общем виде множество уровней можно сгруппировать в четыре: 1) микроуровень – «малая родина» (село, город, микрорайон, улица, дом); 2) мезоуровень – региональная идентичность – осознание себя жителем субъекта федерации либо иного столь же крупного региона; 3) макроуровень – принадлежность к стране, государству; 4) культурно-цивилизационный уровень («европейцы», «азиаты», «евразийцы», «особая цивилизация», «человек мира»). Многоступенчатая идентичность соотносится с многоступенчатым патриотизмом – любовью и осознанием многих территориальных единиц как места жительства и гордостью за региональные бренды. Но такой многоступенчатый патриотизм в России не развит. Идентичность многоступенчатая в России не очевидна, поскольку большинство людей стесняются своего провинциального, особенно сельского происхождения (это не престижно). Такая ситуация сложилась из-за диктата центра в России и гиперцентрализованной территориальной структуры российского геопространства. Территориальная идентичность ярко выражена там, где есть для этого территориально организованная основа. В нашей стране огромную роль играет административно-территориальное деление, а все остальные регионы (природные, историко-культурные и т.п.) отражаются в общественном сознании незначительно.
В России на протяжении XХ – XXI вв. устойчиво доминирует общегосударственная идентичность (за исключением периода распада СССР, когда демонстрировался «парад суверенитетов»). Этому способствовала политика властей, направленная на формирование «единой общности» – «советского народа», а в современный период дискутируется проблема возврата на новой основе к формированию аналогичной единой общности – «общероссийской нации».
Центр объединяет социально-экономическое, политическое, культурное, научное пространства России, а вместе с этим цементирует единую идентичность. Это в интересах современного государства, ибо выполняет «антисецессионистские» функции. Однако полностью подчинить и контролировать регионы не всегда удаётся. Процесс регионализации – объективная реальность. Центральная власть старается скреплять страну, усиливая привязку окраин к столице. Формируются точки роста (федеральные университеты, территории опережающего развития), дотируются цены на авиабилеты из Москвы (на Дальний Восток, в Калининградскую область). Но следовало бы дотировать перелёты и из региональных центров в другие регионы, хотя бы в соседние.
Геополитические предпочтения лежат в основе идентичностей россиян на макро- и культурно-цивилизационном уровнях, они меняются в зависимости от того, ориентируются ли лидеры в своей политике на Европу либо на другие макрорегионы мира, укрепляют или ослабляют те или иные рубежи. В этой связи важным является вопрос о месте России в мировом культурном пространстве. Ответ на него имеет значение для выбора геополитических и геоэкономических предпочтений, а также вариантов региональной политики. Многочисленные разночтения можно свести к трём основным направлениям: «западники», «неоевразийцы» и считающие российcкую цивилизацию совершенно уникальной и оригинальной. На современном этапе развития в массовом сознании преобладают концепция неоевразийцев и мнение об особости России, что подтверждают и проведённые нами социологические исследования.

Territorial identity is an individual’s (or a group of individuals’) awareness of their belonging to a certain territory. The more common Russian academic term is regional identity though it should be more correct to talk of territorial identity due to its hierarchical character. The many hierarchical levels can be grouped into the following most general four: 1) the microlevel which is the smaller home place like a village, town, city, neighborhood, street or a house; 2) the mesolevel which is the regional identity implying one’s awareness of his/her being an inhabitant of a federal subject or any other equally large territory; 3) the macrolevel which implies an individual’s belonging to a country; 4) the cultural and civilizational level which deals with notions like Europeans, Asians, Eurasians, exclusive civilization, cosmopolitans etc.
The multilevel identity correlates with multilevel patriotism which is essentially the love for and awareness of the many territorial units such as home places and the pride of the local regional brands. This type of multilevel patriotism is not typical for Russia where no multilevel identity is distinctive as many people are self-conscious about their provincial origin especially if they come from a rural area because it is not socially prestigious. This situation is the result of center domination in Russia and overcentralized territorial structure of Russian’s geographical space. Territorial identity is most evident where it has its basis in territorial arrangement. In our country the administrative subdivision of territory is of utmost importance while the social awareness of other aspects such as natural, historical and cultural is not distinct.
During the 20th and 21st centuries the national identity has been predominant in Russia (excluding the period of the Soviet Union breakup when the so-called sovereignty parade was to be widely observed). That was the result of the governmental policy aimed at forming a unified community - the Soviet people. At present there is a tendency to consider the old concept’s comeback to a renovated basis aiming to form a similar community – the all-Russian nation. Socially, economically, politically, academically and culturally the Russian territory is center-dominated which leads to a stronger unified identity.
This type of arrangement serves the interests of the present day state due to its anti-secessionist functioning. Though it is not always possible to totally-control the regions. Regionalization is objective reality. The centralized administration is trying to hold the country together reinforcing the link between the capital and the periphery. Growing points are being formed such as federal universities and territories of priority development. The flights from Moscow to remote areas such as Far East or Kaliningrad region get subsidized though flights connecting regional centers with other regions (at least the neighboring areas) should get that kind of support as well.
The geopolitical preferences underlie the identities among Russians at the macrolevel as well as cultural and civilizational level. They may change following the Europe-biased policy conducted by the country’s leaders or any other geopolitical and regional bias depending on how much stronger or weaker certain boundaries become. Due to which the problem of Russia’s cultural position in the world is of importance. How it is solved is crucial when geopolitical and geo-economic preferences are chosen as well as the way regional policy should go.
The many different parties here may be reduced to the three main types such as the Westernizers, the neo-Eurasians and those who believe the Russian civilization to be absolutely unique. At the present-day stage of mass consciousness the neo-Eurasian concept alongside with the theories of Russia’s uniqueness tend to be most wide-spread which finds its proof in our social research.

Литература (Bibliography)

1. Герасименко Т.И. Проблемы этнокультурного развития трансграничных регионов. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005. 235 с.
2. Герасименко Т.И. Вмещающий ландшафт и комплиментарность этносов – основа формирования региональной идентичности // Вестник СПбГУ, 2012. Спецвыпуск. С. 31 – 41.
3. Герасименко Т.И. Роль столицы в формировании и трансформации территориальной структуры социально-экономического пространства // Перенос столицы: Исторический опыт геополитического проектирования. Материалы конференции 28 – 29 октября 2013 г. / Отв. ред. И.Г. Коновалова. – М.: Институт всеобщей истории РАН; Аквилон, 2013. С. 8 – 12.
4. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – Л..: Гидрометеоиздат, 1990. 528 с.
5. Ильин В.В., Ахиезер А.С. Теоретическая политология: мир России и Россия в мире – М.:
Изд-во МГУ, 2000. 300 с. Под ред. проф. В.В. Ильина.
6. Каганский В.Л. Кривда и правда евразийства (Смысл и статус евразийской концепции пространства России) // Общественные науки сегодня, 2003, № 4, с. 63 – 80; № 5, с. 70 – 84.
7. Казарова Т.В. Цифровое общество как уникальный культурно-исторический феномен // Цифровое общество как культурно-исторический контекст развития человека: сборник научных статей и материалов международной конференции «Цифровое общество как культурно-исторический контекст развития человека», 11 – 13 февраля 2016. – Коломна, Гос. социально-гуманитарный ун-т, 2016, с. 161 – 166.
8. Кайманов С.В. Российская цивилизационная система и переходная экономика // Природа и ментальность. Серия «Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России». Вып. XXIII – М.: Московский Лицей, 2003, с. 217 – 232.
9. Крылов М.П. Региональная идентичность в Европейской России. – М.: Новый хронограф, 2010. 240 с.
10. Мягков С.М. Социальная экология: этнокультурные основы устойчивого развития. – М.: НИиПИ экологии города, 2001. 190 с.
11. Пантин В.И. Проблемы и поиски национально-цивилизационной идентичности в современной России // Природа и ментальность. Серия «Социоестественная история. Генезис кризисов природы и общества в России». – М.: Московский Лицей, 2003. – Вып. XXIII, с. 205 – 206.
12. Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Смоленск: Ойкумена, 1999. 256 с.
13. Родоман Б.Б. Экологическое значение административных границ // Проблемы приграничных регионов России. М.: ИГ РАН, 2004, с. 82 – 85.
14. Родоман Б.Б. Эксцентриситет и дисторсия узловых районов // Центрографический метод в эконо¬мической географии. – География и хозяйство, вып. 3. – Л.: Всесоюзн. геогр. об-во, 1989, с. 107 – 121.
15. Родоман Б.Б. География и воспитание патриотизма // География, 1994, № 7 – 8, фев., с. 2 – 3.
16. Родоман Б.Б. Фобия потери территориальной целостности // Неприкосновенный запас, 1999, № 6 (8), с. 10 – 15.
17. Савицкий П.Н.. Географические особенности России. Часть 1-я. Растительность и почвы. – Прага, Евразийское книгоиздательство, 1927. – 180 с.
18. Смирнягин Л. В. Территориальная морфология российского общества как отражение регионального чувства в русской культуре // Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. – М.: Изд-во МОНФ, 1999, с. 108 – 115.
19. Сухачёв В. Ю. Национальная идентичность – теория и реальность. СПб.: Гражданская инициатива, 1999. С. 30-37.
20. Сухачев В. Ю.«Права народов», этнические меньшинства и Я-идентичность // Национальный вопрос и права беженцев. СПб.: СПб писательская организация, 1998. С. 72-88.
21. Cameron D., Anderson, R., Mochael Mcgeregor. Explaining Stability and Change of Territorial Identities // Nations and Nationalism 22(1), 2016, 84 – 102.
22. Gerasimenko T.I. Landscape of the Ethnic Group Formation and Complementarity of Ethnic groups as a Foundation of the Regional Identity Formation. The 2015 IGU Regional Conference «Geography, Culture and Society for our Future Earth». Geography, culture and society for
our future Earth: The 2015 IGU Regional Conference (Moscow,17 – 21. 08.2015) : Book of abstracts. – M., 2015. 23. Osman Balcan. Disorder at the Border Europe’s Migrant Crisis in Comparative Perspective // Stadies in Ethnicity and Nationalism. Oxford, USA. Vol.16, No.1, 2016. 118 – 120.

Опубликовано: Герасименко Т.И., Родоман Б.Б. Территориальная идентичность как фактор и результат геополитических предпочтений России // Сборник работ. Международная научная конференция «Геополитические процессы в современном евразийском пространстве». – Баня-Лука[Республика Сербская, БиГ], 31.05 – 04.06.2017, с. 127 – 140; 150 экз.
Подготовлено для «Academia.edu» и «Проза.ру» 11 июня 2017 г.

И.С. Самошкина

ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ

КАК ПРЕДМЕТ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Представлен обзор современных направлений изучения территориальной идентичности, анализ содержания этого понятия, раскрыты его отличия от смежных понятий. Территориальная идентичность рассматривается с различных сторон: как личностная идентичность (персональное пространство, отношение к месту) и как социальная идентичность (городская идентичность). Особое внимание уделяется территориальной идентичности в городской среде. При этом показано, что наиболее значимым аспектом территориальной идентичности является аффективный аспект, который включает в себя чувство места, чувство принадлежности, привязанность. Обосновано положение о том, что территориальная идентичность формируется в ходе социализации личности и трансформируется в течение всего жизненного цикла.

Ключевые слова: психология среды, персональное пространство, город, территория, социальная и личностная идентичность, привязанность к месту, чувство принадлежности.

Социальные изменения, которые стали нормой современного мира, придают всё большую гибкость и дифферен-цированность процессам социальной категоризации. В современных исследованиях социальная идентичность представлена в рамках не только определенных больших социальных групп, но и социальных явлений, в частности, в пространственно-временном континууме1. Социальная идентичность означает осознание своей принадлежности к социальной общности вместе с отношением к этой общности.

Для обозначения связи человека со средой и ее значения для индивида употребляются термины Whereness (Wo?) и Whatness (Was?), которые Г.М. Андреева предлагает переводить как «Где-тость» и «Чтотость»2. Осознание этой связи индивидом исследуется как территориальная идентичность, которая может быть рассмотрена как один из наиболее значимых видов социальной

идентичности наряду с профессиональной, этнической, религиозной и организационной идентичностью. В данной статье представлен обзор современных теоретических и эмпирических исследований феномена территориальной идентичности.

Понятие территориальной идентичности

Понятие территориальной идентичности является относительно новым в социально-психологических работах и принимает разные смысловые оттенки, иногда варьируется и сам термин. Разными авторами используются термины: средовая идентичность3, идентичность с местом (place-identity)4, городская идентичность (urban-related identity)5. Говоря о «городской средовой идентичности» (social urban identity), С. Валера описывает ее как ответ на вопрос «Откуда ты?» (по аналогии с традиционным для социальной идентичности вопросом - «Кто ты?»). Когда человек находится в другой стране, он называет страну, когда в чужом городе - город, а когда в своем - называет район проживания6.

Социологи Дж. Стетс и К. Бига предлагают ввести понятие «инвайроментальная идентичность» для лучшего понимания поведения, характеризующегося ответственностью по отношению к окружающей среде7. Термин «территориальная идентичность» используется социологами Н.А. Шматко и Ю.Л. Качановым для обозначения «переживаемых и/или осознаваемых смыслов системы территориальных общностей (субъективной социально-географической реальности), формирующих практическое чувство или сознание территориальной принадлежности индивида». Территориальная идентичность предполагает описание себя в терминах «Я - член территориальной общности», т. е. отнесение себя прежде всего к социальной, а не к пространственной категории8.

Персональное пространство: территории идентичности

Наиболее близким из смежных понятий для территориальной идентичности является понятие персонального пространства личности9. Персональное пространство определяется как «площадь с невидимой границей, которая окружает тело человека и в которую может войти чужой»10. Феномен персонального пространства наиболее изучен в таком исследовательском направлении, как проксемика. В структуру организации человече-

ских отношений, с позиций проксемики, входят персональное пространство (personal space), дистанции общения, ориентации (расположение партнеров в общении и закрепление границ территории), территориальность (контроль и защита «своей» территории).

Согласно классификации И. Альтмана, существует три основных вида территорий, в которых раскрывается персональное пространство личности11:

1. Первичная: постоянное владение - дом, спальня, машина. Особо - рабочее место, комната (или место) в общежитии, гостинице.

2. Вторичная: определенные места, связанные с работой или с развлечениями, места совместного пользования - шкафчик в раздевалке, постоянное место в поточной аудитории (постоянно используется, но не является «личным»).

3. Публичная (временная) - место в библиотеке, столик в ресторане, телефонная будка.

М. Хейдметс12 описывает иерархию персонализированных мест, состоящую из 7 уровней:

1. Тело человека.

2. Персональное пространство (т. е. контролируемая личная территория).

3. Жилая ячейка - семейная территория, имеющая индивидуальные зоны каждого члена семьи и общие для всей семьи пространства.

4. Окружение дома, которое представляет собой расширение жилища - двор, сад.

5. Внедомовые персонализированные места, такие как рабочее место на работе, парта в школе, койка в больнице.

6. Место жительства - характеризуется косвенным, опосредованным контролем территории и наличием идентификации - «моя улица», «мой город».

7. Родина - представляет символический уровень персонализированного пространства.

В этом вопросе представляется обоснованным мнение Г.Д. Костинского: «понятия "пространство" и (в особенности) "место", имеющие глубокие мифологические корни, несмотря на многовековую обработку в сфере науки, остаются эмоционально окрашенными. Понятия же "территория" и "район" с самого начала вводятся в научный оборот как "объективные" и используются в качестве как бы независимого от субъекта ("внешнего") логического инструмента членения простран-ства»13.

Эрик Пол и Сержи Валера исходят из предположения, что люди относят себя к социальным категориям, образованным по пространственным признакам, таким как край, город, район14. Исследователи определяют городское пространство (urban space) как социальное представление об общих чертах и особенностях, характерных для жителей данного места и относимых к одной определенной социальной категории. Это представление позволяет жителю города или части города, например, определенного микрорайона, отличать себя от жителей окрестностей и близлежащих территорий на одном и том же уровне абстракции, в одной системе измерения. При этом выбираемый уровень зависит от ситуации взаимодействия: я из своего района по сравнению с жителем другого района, я из этого города по сравнению с жителем другого города и так далее. На основе такого сравнения и формируется социальная городская идентичность.

Отношение к месту и идентичность

В многочисленных исследованиях чувства места (sense of place) и привязанности к месту (place attachment) представлен анализ эмоционального компонента территориальной идентичности. Чувство места определяется как совокупность символических значений, привязанность и удовлетворенность пространственной локализацией индивида или группы. М. Лалли описывает два основных подхода к изучению этого феномена15. В рамках феноменологического подхода чувство места описывается как основанное на продолжительности и глубине взаимодействия с данным местом и зависимое от социальной мобильности. Опыт переживаний, связанный с данным местом, имеет большее значение для чувства места, чем сам по себе ландшафт. В позитивистском подходе исследуются взаимосвязь между символическими значениями и оценкой места, значимость характеристик ландшафта, а также особенности поведения, обусловленного чувством места. Само чувство места изучается эмпирически как социальная установка16.

В контексте принадлежности к месту особое значение имеет символический смысл, придаваемый «своему» месту. Идентичность с местом также предполагает отождествление с местом, чувство принадлежности (sense of belonging): ощущения себя дома - в одном месте, и «не на своем месте» - в другом. Эти психологические образования могут относиться к различным уровням локализации: от части комнаты, квартиры, дома до соседских объединений, сообществ и даже целого региона. Чувст-

во принадлежности, согласно данным исследований, связано с избирательностью памяти, в особенности - на социальные события17.

Некоторые теоретики18 считают идентичность с местом формой проявления привязанности к месту, наравне с чувством места и зависимостью от места. Привязанность к месту формируется через позитивное отношение человека к месту вследствие удовлетворенности им, если это соответствует оценке и идентификации с определенным местом19. К. Корпела рассматривает привязанность к месту как центральный, основной, организующий компонент идентичности с местом20. Привязанность к месту представляет собой общее понятие по отношению к идентичности с местом21. Идентичность, или идентификация, с местом, понимается как эмоциональная составляющая социальной установки - привязанности к месту -и включает в себя «символическую значимость места как хранилища эмоций и отношений, которые придают смысл и цель жизни»22.

Термин «идентичность с местом» (place identity) был предложен Х. Прошански. По определению, предложенному им, идентичность с местом представляет собой «воспоминания, идеи, чувства, установки, ценности, предпочтения, значения, а также представления о поведении и опыте»23. Х. Прошански рассматривает идентичность с местом как часть личностной идентичности, указывая, что это та часть, которая связана с пространственным измерением. Идентичность с местом возникает в результате социализации человека в физическом мире, подобно тому, как социальная идентичность - результат социализации человека в обществе24. Австралийская исследовательница Ж. Даунс25 дополняет, что в эту часть личностной идентичности входят воспоминания, чувства и опыт, относящийся к прошлому, настоящему или будущему месту проживания (daily life settings).

Ряд других исследователей настаивает на том, что идентичность с местом в первую очередь является социальной категорией и относится к социальной идентичности26. Идентичность с местом подразумевает идентичность места (осознание его уникальности) одновременно с включением в группу «по месту проживания». В более поздних работах под идентичностью с местом понимается такая идентичность, которая возникает на пересечении личностной и социальной идентичности, а также социальных представлений, связанных с данным местом27.

Территориальная идентичность в городской среде

Исследования городской социальной идентичности вытекают из исследований идентичности с местом. М. Лалли28 на основе всестороннего анализа теорий и направлений исследований идентичности с местом ввел понятие «идентичность, связанная с городом» (urban-related identity). Он описывает городскую сре-довую идентичность как часть личностной идентичности (Я-концепции), и предлагает разработанную им шкалу измерения «городской идентичности» (urban identity scale). В ряде проведенных М. Лалли эмпирических исследований были показаны взаимосвязи между «городской идентичностью» и восприятием, познанием и опытом взаимодействия с городской средой.

Серия социально-психологических исследований городской социальной идентичности, проведенных в 1999-2003 годах, связана с экологической безопасностью (проект City-Identity-Sustainability). По единой схеме, разработанной испанскими социальными психологами Барселонского университета под руководством Э. Пол29, были проведены сравнительные исследования городской идентичности жителей различных районов Барселоны и Каталонии в Испании30, окрестностей Парижа, районов городка Гилфорда в графстве Суррей, Великобритания31, двух жилых кварталов Каракаса (столицы Венесуэлы), нескольких районов Гвадалахары и Мехико в Мексике.

Э. Пол предлагает рассматривать город в качестве сообщества, а городскую идентичность - в виде отнесения себя к этому сообществу как социальной группе32. Городская среда является физическим образованием и имеет определенные показатели экологического состояния; каждый город и даже городской район отличается один от другого по этим показателям. Но город -это не только особое территориальное, но и социальное образование. Окружение предполагает определенные нормы и правила поведения, часть символики окружающей среды воспринимается группой как выражение групповой идентичности33.

По мнению Т.В. Семеновой, компоненты образа города отражают его пространственно-временные особенности и групповые представления горожан34:

Городские ориентиры («символы города», достопримечательности, психологически значимые для большинства жителей городские объекты, формирующие основной каркас ментального образа города);

Городские территории («психологические районы», предпочитаемые и непредпочитаемые жителями по разным критериям);

Городские маршруты («пути» - наиболее удобные с точки зрения большинства жителей направления перемещений до значимых городских объектов);

Высотность («этажность» - умозрительно и субъективно ощущаемое значение средней высоты зданий города);

Динамичность («темпоритм» - скорость жизни в городе, проявляющаяся в первую очередь в средней скорости пешеходов).

Городская социальная идентичность включает в себя субъективное отражение городского пространства в настоящее время, не только представление о нем в прошлом и в будущем, но и образ «Идеального города». Представлениям об идеальном городе посвящено исследование психолога М.-Л. Фелонью35. Автор предлагала испытуемым - жителям французского города Бордо выбрать из 18 характеристик города 10, которые обязательно должны быть у идеального города. Половина из предложенных качеств была характерна для городской среды (мода, космополитизм, культура и др.). Вторая половина, напротив, была представлена «негородскими» характеристиками, которые скорее свойственны образу деревни (зелень, тишина, приветливость и др.). Испытуемые намного чаще приписывали идеальному городу «негородские» характеристики. Автор также показала в своем исследовании, что «сильная территориальная идентичность», т. е. наличие чувства привязанности, принадлежности к месту, способствует снижению чувствительности к социальной дезорганизации (мусору, граффити, грязи, разбитым стеклам).

Формирование и развитие территориальной идентичности

Формирование и развитие территориальной идентичности определяется тем, что место проживания является не просто местом жизнедеятельности, но и местом социализации. Как указывает М. Кастельс, «люди социализируются и взаимодействуют в своей локальной среде, будь это деревня, город или пригород, и они строят социальные сети со своими соседями. С другой стороны, локальная идентичность пересекается с другими ресурсами значений и социального познания, множеством различных образцов, дающих альтернативные интерпретации»36. Сходную мысль развивает А.В. Мудрик, описывая специфику социализации личности в зависимости от места проживания: деревни, малого города, большого города37.

Как выяснили в своем исследовании М. Чикцентмихали и Е. Рочберг-Хальтон38, идентификация с определенным местом

не исчезает сразу же после переезда. Трансформация нового дома (new house) в старый дом (old home) происходит постепенно за счет персонализации пространства, насыщения жилья предметами-символами домашнего уюта, связанными с личностными особенностями. Для большинства людей переселение в новый дом означает начало нового этапа в жизни39.

Особенности изменения территориальной идентичности в течение жизненного цикла человека представлены в исследовании Л. Кьюба и Д. Хаммон40. Они провели глубинные интервью с мигрантами разного возраста, переселившимися в Кейп Ког, штат Массачусетс, и установили ряд закономерностей, связанных с возрастом респондентов на момент переселения. Так, более молодые мигранты, которым на момент интервью было 25-35 лет, выбрали для проживания Кейп Ког по причинам наличия разнообразных мест для проведения досуга, возможностей престижной работы. Для мигрантов старше 45 более важными являются климат, развитость инфраструктуры, а также то, что дом находится в собственности. Мигранты старшей группы также намного чаще упоминали прошлый опыт знакомства с Кейп Когом - в молодости или во время командировок по работе. Старшие мигранты связывают свое место проживания с семьей, с соседями, возможностями самореализации через участие в жизни соседского сообщества, что в меньшей степени свойственно молодым мигрантам.

Обобщая описанные данные, можно утверждать, что для описания пространственных аспектов идентичности правомерно использование термина «территориальная идентичность».

1. В отличие от терминов «средовая идентичность» или «идентичность с местом», «территориальная идентичность» предполагает привязку к некоторым заданным извне, объективным показателям, что облегчает операцио-нализацию данного понятия.

2. Анализ различных исследований в рамках категории «пространство» показывает, что эта категория включает в себя личностные и социальные, когнитивные и эмоциональные аспекты. Исследования персонального пространства помогают полнее понять когнитивную и оценочную составляющую территориальной идентичности.

3. Многие авторы отмечают, что ключевым компонентом в структуре территориальной идентичности (если рассматривать идентичность с местом и городскую социальную идентичность как синонимы) является эмоциональный. Об этом же свидетельствуют многочисленные исследова-

ния эмоций, связанных с местом - «чувства места», «привязанности к месту», «чувства принадлежности», идентификации с местом, эмоциональной оценки различных мест. Эта особенность территориальной идентичности должна учитываться при проведении исследований.

4. Исследования городской средовой идентичности показывают, что город воспринимается как сложный социальный объект. Понимание территориальной идентичности в городском пространстве как городской средовой идентичности является основанием для сравнительных исследований территориальной идентичности жителей различных районов одного города, а не только различных городов.

5. Территориальная идентичность играет значительную роль в процессе социализации начиная с самого раннего детства; она включает в себя «вписывание» в определенную среду (пространство и условия существования) и одновременно соотнесение себя с социальными группами, которые связаны с данной территорией (социальный класс, соседство). Территориальная идентичность претерпевает изменения также в ходе социализации взрослых, например, при переезде в другой город и просто в другой дом.

6. Территориальная идентичность является сложным феноменом, который обращает на себя внимание всё большего числа исследователей. Этот вид идентичности находится на пересечении личностной и социальной идентичности, и его изучение позволяет лучше понять их взаимосвязь. Несмотря на множество проведенных исследований многие аспекты территориальной идентичности остаются нераскрытыми, что открывает широкие возможности для ее дальнейшего изучения.

Примечания

1 См.: Андреева Г.М. Психология социального познания. М., 2000; Абрамова Ю.Г. Психология среды: источники и направления развития // Вопросы психологии. 1995. № 2; Cinnirella M. Exploring temporal aspects of social identity: the concept of possible social identities // European Journal of Social Psychology. V. 28 (2). 1998.

2 Андреева Г.М. Указ. соч.

3 Андреева Г.М. Указ. соч.

4 См.: Proshansky H.M., Fabian A.K., Kaminoff R. Place-identity: physical world socialization of the self // Journal of Environmental Psychology. 1983, № 3;

Twigger-Ross C.L, Uzzell D. Place and Identity Processes // Journal of Environmental Psychology. 1996. V. 16. Iss. 3; UzzellD, PolE., BadenasD. Place identification, social cohesion, and environmental sustainability // Environment and Behavior. 2002. V. 34. № 1.

5 LalliM. Urban-related identity: Theory, measurement, and empirical findings // Journal of Environmental Psychology. V. 12. № 4. 1992.

6 Valera S, Guardia J. Urban social identity and Sustainability Barcelona"s Olympic Village // Environment and Behavior. 2002. V. 34. № 1.

7 Stets J.E., Biga C.F. Bringing Identity Theory into Environmental Sociology // Sociological Theory. 2003. V. 21. № 4.

8 Шматко Н.А., Качанов ЮЛ. Территориальная идентичность как предмет социологического исследования // СОЦИС. 1998. № 4.

9 Нартова-Бочавер С.К. Психологическое пространство личности. М., 2005.

10 Абрамова Ю.Г. Указ. соч.

11 Altman I. Environment and social behavior: Privacy, personal space, territory, and crowding. Monterey, 1975.

12 Хейдметс М. Социально-психологические факторы формирования пространственной структуры жилой среды: Дис. ... канд. психол. наук. М., 1989.

13 Костинский Г.Д. Пространственные понятия и исследования среды // Социально-психологические основы средообразования / Под ред. Т. Нийта, М. Хейдметса и Ю. Круусвалла. Таллин, 1985.

14 См.: PolE. Указ. соч.; Valera S, Guardia J. Указ. соч.

15 Lalli M. Указ. соч.

16 Jorgensen B.S., Stedman R.C. Sense of place as an attitude: Lakeshore owners attitudes towards their properties // Journal of Environmental Psychology. 2001. № 21.

17 Нартова-Бочавер С.К. Указ. соч.

18 Bricker K, Kerstetter D. Level of specialization and place attachment: An exploratory study of whitewater recreationists // Leisure Science. 2000. № 22.

19 Bonnes M, Secchiaroli G. Environmental Psychology: A psycho-social introduction. L., 1995.

20 Korpela K. Place-identity as a product of environmental self-regulation // Journal of Environmental Psychology. 1989. № 9.

21 Williams D.R., Anderson B.S., McDonald C.D., Patterson M.F. Measuring place attachment: More preliminary results. Abstract submitted for consideration as a presentation in the Outdoor Recreation Planning and Management Research Session, NRPA Leisure Research Symposium, San Antonio, Texas, October 1995.

22 Williams D.R., Vaske J.J. The measurement of place attachment: Validity and ger-eralizability of a psychometric approach. A paper written and prepared by U.S. Department of Agriculture, Forest Services, Rocky Mountain Research Station, 2002.

23 Proshansky H.M., Fabian A.K., Kaminoff R. Указ. соч.

24 Uzzell D, Pol E, Badenas D. Указ. соч.

25 Downs J. Adapting to secondary and boarding school: Self-concept, place identity and homesickness // Self-Concept Research: Driving International Research Agendas, 2002.

26 Devine-WrightP., Lyons E. Remembering pasts and representing places: The construction of identities in Ireland // Journal of Environmental Psychology. V. 17. № 1; Twigger-Ross C.L., Uzzell D. Указ. соч.

27 Uzzell D., Pol E., Badenas D. Указ. соч.

28 Lalli M. Указ. соч.

29 Pol E. The theoretical background of the City-Identity-Sustainability network // Environment and Behavior. 2002. V. 34. № 1.

30 Valera S, Guardia J. Указ. соч.

31 Uzzell D., Pol E., Badenas D. Указ. соч.

32 Pol E. Указ. соч.

33 Proshansky H.M., Fabian A.K., Kaminoff R. Указ. соч.

34 Семенова Т.В. Теоретические и прикладные аспекты социально-психологического исследования городской ментальности: Автореф. дис. ... докт. психол. наук. Казань, 2007.

35 Felonneau M.-L. Love and loathing of the city: Urbanophilia and urbanophobia, topological identity and perceived incivilities // Journal of Environmental Psychology. 2004. V. 24. № 1.

36 Castells M. The Power of Identity. V. 2. The Information Age: Economy, Society and Culture. Oxford and Malden, Mass., 1997.

37 Мудрик А.В. Социализация человека. М., 2004.

38 Csikszentmihalyi M, Rochberg-Halton E. The Meaning of Things: Domestic Symbols and the Self. L., 1981.

39 Twigger-Ross C.L., Uzzell D. Указ. соч. Cuba L., Hummon D.M. Constructing a sense of home: place affiliation and migration across the life cycle // Sociological Forum. V. 8. № 4.

Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF

ВВЕДЕНИЕ

Вопрос конструирования региональной идентичности в последнее время становится все более актуальным. Идентичность понимается как основа развития личности. Следовательно, в целях воспитания «правильного» общества происходит формирование определенной региональной идентичности у жителей города.

Проблема исследования сформулирована в форме вопроса: в какой степени современная наружная реклама о городе влияет на процесс формирования региональной идентичности таштагольцев? Объектом исследования выступает сама региональная идентичность. Предмет исследования : наружная реклама как механизм формирования региональной идентичности. Целью исследования является выяснение локальной специфики наружной рекламы как механизма формирования региональной идентичности. В ходе работы необходимо было решить следующие задачи:

1. Дать определение понятиям «регион», «региональная идентичность», рассмотреть основные теоретические подходы к анализу региональной идентичности;

2. Описать процесс формирования региональной идентичности в локальной среде;

3. По итогам дискурс-анализа и анкетного опроса подтвердить или опровергнуть гипотезу исследования.

Гипотеза исследования: современная наружная реклама в городе Таштаголе слабо влияет на формирование региональной идентичности.

В данной работе эмпирическим методом исследования был метод дискурс-анализа наружной рекламы города Таштагола.

Полученные в ходе данного исследования материалы могут быть использованы в дальнейшем при разработке как имиджа города, так и для развития социально-экономической составляющей Таштагола.

ПРОБЛЕМА ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПОНЯТИЯ «РЕГИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ»

1.1.Теоретические подходы к определению понятия «регион», «региональная идентичность»

В настоящее время существует проблема комплексного рассмотрения понятия «регион», так как любые трактовки сводятся к рассмотрению его с географической точки зрения. В связи с этим, дать полное определение данному понятию, без привязки его к географическим характеристикам, практически невозможно. В целом, можно выделить два основных определения понятия «регион» (широкое и узкое):

1. Регион - это определённая территория, обладающая целостностью и взаимосвязью ее составных элементов.

2. Регион - это территория в административных границах субъекта Федерации, характеризующаяся: комплексностью, целостностью, специализацией и управляемостью, т.е. наличием политико-административных органов управления.

В данной работе под понятием «регион» будет пониматься определенная обособленная территория, обладающая комплексностью, целостностью, наличием органов управления, а также наличием культурных, социальных, экономических и политических характеристик.

Концепция региональной идентичности имеет междисциплинарное содержание и базируется на научном наследии ряда наук (география, история, политика, социология и др.)

В настоящее время можно выделить следующее определение понятия идентичности - это результат отождествления «себя» в качестве члена территориальной общности . Каждый индивид обладает образом «Я - член территориальной общности», который вместе со способом соотнесения (сравнения, оценивания, различения и отождествления) образа «Я» и образов территориальных общностей образует механизм территориальной идентификации. Важным моментом здесь является «масштаб» или границы той территориальной общности, к которой индивид чувствует причастность: это может быть ограниченная территория - город, село, область, или значительно более широкие пространства - Россия.

Так же региональную идентичность можно определить как форму своеобразной самопрезентации, в рамках которой один человек или общность людей оценивают свое положение по отношению к внешнему миру.

Таким образом, в общественных науках постепенно складывается точка зрения, согласно которой, под региональной идентичностью понимаются изменяющиеся и динамичные явления, а не зафиксированные неизменные пространства с четкими границами.

Подводя небольшой итог сказанному, можно определить региональную идентичность, как часть социальной идентичности личности, а также как элемент индивидуального или массового сознания, в котором отражается сознание общности «самой себя» и сравнения «себя» с другими.

Рассматривая вопрос о региональной идентичности, следует учитывать то, что идентичность как процесс социальной идентификации может формироваться самой общностью (внутренняя идентичность), может базироваться на «эталонной» культуре, а также может навязываться общности извне. Все варианты идентификации находятся во взаимосвязи и подвержены динамическому взаимовлиянию.

Таким образом, региональная идентификация - это управляемый процесс. Региональная идентичность как явление общественной жизни и предмет исследования имеет достаточно сложную природу и может быть как положительной, так и отрицательной с точки зрения эффективности экономического развития региона. Осознание населением собственного экономического и политического статуса неизбежно отражается и в характере хозяйственного развития. Статус города/области становится фактором социально-психологического климата, влияющего в свою очередь на все сферы жизни. .

Иными словами, региональная идентификация - это элемент общественного и личностного сознания, в котором отражается сознание территориальной общностью своих интересов как в отношении с другими общностями своей нации, так и по отношению к территориальным общностям соседнего государства. Важнейшей функцией регионального самосознания является поиск путей самосохранения региональной общности. Учет специфики региональной самоорганизации есть инструмент политического управления.

Таким образом, региональная идентичность - это фактор социального и экономического развития, а также элемент политического управления.

1.2. Формирование региональной идентичности в локальной среде

Региональная идентичность имеет определенную структуру, как правило, в ней выделяют два основных компонента: знания, представления об особенностях собственной группы и осознания себя её членом и оценка качеств собственной группы, значимость членства в ней.

В свою очередь, сформировавшаяся в обществе региональная идентичность, выполняет ряд функций: создает определенный тип человека (промышленный, творческий); выступает регулятором общественных отношений (между устоявшимися нормами и принятыми законами); формирует систему ценностей (в синтезе «пришлых» и коренных жителей); наполняет пространство жизни символами; формирует определенный тип коммуникации между жителями.

Необходимо отметить, что отправной точкой в развитии региона является специфика его географической среды. Природно-климатические условия, наличие тех или иных полезных ископаемых, особенности ландшафта - все это становится серьезными предпосылками для развития определенного рода жизнедеятельности и способов хозяйствования на данной территории. Сформированная идентичность дает возможность человеку обрести связь с определенным миром и осознать себя частью большого целого.

Подводя итог, можно сделать вывод о том, что региональная идентичность - элемент общественного и личностного сознания, в котором происходит осознание территориальной общности самой себя и отражение общностью своих интересов.

Сформированная региональная идентичность дает человеку обрести связь с определенным городом и ощутить себя частью большого мира. А, следовательно - участвовать в непосредственном развитии той или иной территории. Региональная идентичность может выступать как:

Положительная - такое самосознание территориальной общности, при котором жителями осознается уникальность и значимость территории, а также формируется тесная связь с местом.

Нейтральная - сознание территориальной общности, при которой жителями осознаются собственные особенности, но связь с место очень слабая, либо вовсе отсутствует.

Отрицательная - такое самосознание территориальной общности, при котором жителями не принимаются ни уникальность, ни положительные характеристики, ни значимость территории; связь с местом полностью отсутствует.

Способы формирование региональной идентичности:

Упоминание о положительных особенностях региона.

Упоминание об уникальности и значимости региона.

Привитие любви к региону и гордости за него.

Формирование у жителей связи с местом в стране и мире.

АНАЛИЗ СПЕЦИФИКИ МЕХАНИЗМОВ ФОРМИРОВАНИЯ РЕГИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

Данное исследование было осуществлено с использованием двух методов: метода дискурс-анализа и анкетного опроса.

В дискурс-исследованиях можно выделить два основных направления: прикладное исследование лингвистического дискурс-анализа, в основе которого лежит классический анализ текста, и общественно-научный дискурс-анализ, как критический, так и в области социологии знания. В нем на первый план выходят не языковые, а социальные феномены. Он нацелен на выявление знаний, заложенных в дискурсе и их взаимосвязей с властью. Этот анализ применим как к научным знаниям, так и к повседневным, которые передаются посредством СМИ, повседневной коммуникацией, школой, семьей и т.п. . Дискурс-анализ социологии знания направлен на исследование общественных практик и процессов коммуникативного конструирования, стабилизации и трансформации символических порядков, а также их последствий: законов, статистики, классификаций и т.п.

В данном исследовании единицами дискурс-анализа выступили баннеры (прямоугольное графическое изображение, служащее площадкой для размещения рекламы) с некоммерческой рекламой, расположенные на улицах Таштагольского муниципального района (приложение 1). Анализируя их, мы попытаемся выявить те или иные механизмы формирования региональной идентичности.

Вторым методом исследования выступил анкетный опрос жителей Таштагольского муниципального района. Респондентами выступили ученики 8-11 класса школ поселка городского типа Мундыбаш. Выборка исследования была сплошная. Данный отбор респондентов является оптимальным, так как ученики 9 и 11 класса - выпускники и будущие студенты - при сформированной региональной идентичности после обучения вернутся назад и продолжат трудовую карьеру в районе. Ученики 8 и 10 класса - это та группа ребят, с которой можно работать в течение последующего года для дальнейшего сохранения кадрового состава. Выбор данной категории обусловлен еще и тем, что такая категория населения, проводя время в дороге, являются пассажирами, а значит, у них есть время смотреть на рекламные сообщения. Так же и находясь на улицах города, на прогулке, есть возможность разглядывать рекламные щиты, так как внимание ничем другим не занято, а баннеры располагаются вдоль пешеходных дорог.

В последнее время на улицах города все чаще появляются рекламные щиты, содержание которых явно направлено на формирование региональной идентичности у горожан. За последние годы подобные баннеры буквально заполнили собой весь город.

Баннеры, описывающие положительные особенности Таштагольского муниципального района;

Баннеры, упоминающие об уникальности и значимости района;

Баннеры, работающие на привитие любови и гордости за район;

Баннеры, формирующие связь с Таштагольским муниципальным районом.

Анализ баннеров построен по схеме: краткое описание баннера (серии баннеров), анализ слогана и изображения, описание имеющихся недостатков и преимуществ, анализ механизма формирования идентичности.

1. Баннеры, описывающие положительные особенности региона (рисунок 1 - 3).

Среди наружной рекламы в эту категорию выделяется та, которая повествует жителям о безопасности на дороге. Таких рекламных сообщений было зафиксировано 3 варианта. Данный вопрос сегодня очень актуален, в связи с этим реклама разработана совместно с Таштагольским ГИБДД. Визуальный образ в рекламных плакатах подобран дифференцировано: на одном - непосредственно ответственные за безопасность - работники службы ГИБДД, на втором - дети, на третьем - последствия от несоблюдения требований правил дорожного движения. Таким образом, происходи максимальный охват аудитории: от младшего поколения до старшего, в том числе и нарушителей. Слоганы так же подобраны в соответствии с тематикой блока и выражают его основную идею: важность жизни, осознанность выбора, контроль со стороны властей. Важные элементы выделены как цветом (красный шрифт - «ЖИЗНЬ», «твой выбор?»), так и крупнее по размеру («МЫ ЗАБОТИМСЯ»). Данные рекламные сообщения приятны на вид, яркие, изображения не двусмысленные, нет расхождения текста и фотографии, при этом есть смысловая нагрузка, которая работает на формирование мнения, что в регионе особое место отводится безопасности. И таким образом, данная продукция влияет на положительно ориентированную региональную идентичность, связанную с собственной защищенностью.

2. Баннеры, упоминающие об уникальности и значимости района (рисунок 4-10).

К этой категории мы отнесли 7 баннеров, которые разделили на две серии: баннеры о территориальной уникальности - реклама этой группы связана с развитием туристическо-спортивной направленности, и баннеры, связанные с религиозно-культурными особенностями.

Сегодня ведущее направление развития района - туристическая деятельность. Это должен понимать каждый из жителей Горной Шории. В связи с этим была выделена серия рекламных плакатов, в основе которых лежит идея значимости Таштагола в туристической индустрии. Зрительный образ в них яркий и отражает суть серии - это гора Зеленая, символ Шории - Йети, основной вид отдыха - горные лыжи. Значимость здесь еще и в том, что это областной центр для подготовки спортсменов, о чем так же повествует рекламный плакат. Слоганы здесь краткие, носят информативный характер, по этому в особенном анализе не нуждаются. В целом эта серия плакатов отличается минимализмом оформления при максимальности информации - все лаконично просто.

Вторая серия этой группы говорит об уникальности района - это место не просто поликультурное, но и полирелигиозное: православие здесь наравне с шаманизмом. Это последствия единения шорской и христианской культуры. В связи с этим баннерная реклама работает и на эту область идентификации «себя». Зрительный ряд по православной тематике плавно сочетается с речевым сопровождением, которое написано в стиле богословной литературы. Образ представлен ярко, запоминающееся. При этом баннер с тематикой шорских верований представлен в двойственном смысле: при слогане «Не гневи духов Шории» и «Соблюдай чистоту и порядок», который приятен на слух и красив в постановке самой фразы, зрительный ряд представлен несоответственным - это автомобиль на шоссейной дороге. В итоге рождается вопрос: «А где же дух?», «можно ли тут проехать?». Отсюда - недопонятость содержания. В результате восприятие данного рекламного сообщения размыто. Хотя сам блок влияет на формирование региональной идентичности, как жителя особенного по территории и культуре района.

3. Баннеры, работающие на привитие любови и гордости за район (рисунок 11 - 19). В этом тематическом блоке две категории. Первая - это 3 баннера, на каждом из которых изображены люди, которых можно назвать «Гордость Таштагола». Это одна из наиболее сильных групп рекламных сообщений, которые формируют положительную региональную идентичность. Фоторяд представлен спортсменами, в том числе и с ограниченными возможностями здоровья, и выпускники 2016 года - награжденные в том числе и федеральными наградами, а значит гордость не только района, но и страны. Слоганы в этим изображениям подобраны гармонично, только дополняя визуальный ряд. Данная группа не вызывает раздражения или непонимания, а наоборот - призывает к активным действиям по «поиску себя», а так же настраивает зрителя на определенный уровень достижений. Как минимум - признание близких, преодоление себя, максимум - мировая известность.

Вторая категория - баннеры с призывом сохранить природную красоту и чистоту района в количестве 6 штук. Особенность этой рекламы - образность содержания. Каждого она в разной мере ориентирует на конкретность действия: для кого-то это посадка деревьев. Для кого-то сбор мусора, для кого-то просто не выбрасывать отходы в неположенном месте. Отличают эти сообщения слоганы. Все они построены по принципу «Мы сохраним…» или в форме побудительного предложения «Не бросайте мусор!», «Берегите природу!», и совсем конкретно «Сохрани чистоту». Такое грамматическое построение предложения воспринимается каждым читателем, так как он перекладывает, «одевает» его на себя. Как результат - осознания себя частью большого целого. И в то же время подчеркивается важность каждого отдельного человека. Таким образом, данный блок так же формирует положительную региональную идентичность, ориентируя каждого чувствовать гордость за свою малую Родину, любить и охранять ее природные богатства.

4. Баннеры, формирующие связь с Таштагольским муниципальным районом (рисунок 20 - 22)

Эта группа представлена 3 баннерами, которые делятся на две серии: это баннеры, говорящие о единстве Кузбасса и района и баннер, говорящие о единстве страны.

Первая серия объединена общим слоганом: «Кузбасс за здоровый образ жизни!»; на левой половине площади этих баннеров располагается фотография детей, занимающихся спортом. При анализе слогана, первое, что бросается в глаза, слово «Кузбасс» - оно большее по размеру, чем остальные слова и занимает верхнюю из трех строчек слогана. Отсюда - осознанность единства Таштагола с регионом и его значимость для города. Необходимо отметить, что эти рекламные носители напрямую связаны с губернской программой 2015 года по пропаганде ЗОЖ. Стоит также отметить, что аналогичные серии баннеров с этим же слоганом встречаются и в других городах Кузбасса. Следовательно, данная серия баннеров является общим рекламным блоком, заданным для всей Кемеровской области. «Кузбасс» не случайно поставлен в начале слогана - подобное начало бросается в глаза и звучит очень торжественно. Помимо вышеуказанного слогана баннеры из этой серии включают в себя весьма интересный фоторяд. На снимках изображены не знаменитости и врачи, а обычные дети. Такой подход к фотографиям вполне логичен: дети - будущее страны и Кузбасса, как субъекта федерации. Именно на школьников и студентов сегодня активно направлена социальная политика района по привитию любви к спорту - летнему (как на баннере - футбол), так и зимнему (на баннере лыжи, сноуборд). Таким образом, эта группа баннеров работает на формирование региональной идентичности как путем упоминания о положительных особенностях региона, что немало важно, так и напрямую связывая его с центром области.

Еще один из этой группы - баннер, говорящие о единстве со страной.На нем изображен портрет президента РФ Путина Владимира Владимировича и Московский Кремль. Слоган гласит «Сильные регионы - сильная России». Этот баннер работает на формирование региональной идентичности сразу в нескольких направлениях:

1. напоминает о том, что Россия достаточно сильное государство;

2. говорит о тесной связи всех городов России;

3. умело выделяет значимость Таштагола в укреплении всей страны.

Это призывает чувствовать большую гордость за свою малую Родину и ощущать себя частью великой страны. Что касается изображения, то складывается ощущение о том, что сам президент из Кремля призывает жителей района к укреплению и развитию субъекта на благо общего дела.

Следует отметить, что весьма удачно подобрано место расположения этого баннера: это центр города, где ежедневно проходит огромный поток людей, к тому же баннер занимает достаточно большую площадь, поэтому его видно издалека, плюс ко всему, он расположен на перекрестке, в связи с чем, его ежедневно видит большое количество пассажиров автотранспорта. Подобное месторасположение должно ускорить формирование региональной идентичности путем ежедневного упоминания о значимости региона.

Подводя итог по этой группе баннеров, необходимо отметить, что все они объединены общим способом формирования территориальной идентичности, а именно: призваны прививать единство с Кузбассом и Россией. Данные баннеры «украшены» идеологическим лозунгом, который несет в себе мощную энергетику. Считаем, они выполняют поставленную задачу, то есть формируют региональную идентичность у жителей города, так как зрителем воспринимается не только слоган, но и общий вид самого баннера. Поскольку около половины площади баннера занимают изображения, которые в большинстве случаев достаточно логичны, общее представление не «смазывается» и баннер становится легко воспринимаемым. Необходимо также отметить, набор фотоизображений на баннерах этой группы весьма притягателен: разные персоналии, не надоедая горожанам, притягивают внимание.

Данная группа баннеров призвана так же прививать и чувство гордости у таштагольцев за свою страну, свой край, область, город, так как жителям нашей страны есть чем гордиться.

Для дальнейшего изучения данного вопроса мы обратились к результатам анкетирования школьников поселка городского типа Мундыбаш. Анкеты была разработана с целью изучить два проблемных момента (приложение Б). Во-первых, сформирована ли на сегодняшний день региональная идентичность у учеников 8-11 класса и, если да, то насколько. Во-вторых, какой хотят жители видеть наружную рекламу, чтобы она имела на них воздействие. В опросе приняли участие 68 школьников. Обработка результатов проведена с использованием специальной статистической программы для обработки данных. Полученные данные по результатам исследования позволяют нам сделать следующие выводы.

Большинство школьников считают себя жителями всей нашей страны - так ответило 56% опрошенных. 23% считают себя жителями Горной Шории, 20% - жителями Кузбасса.

В наибольшей степени школьники гордятся своим районом, когда видят рекламу о нем на улицах города (27%), смотрят местный телеканал или прессу (13%), а так же сравнивают Таштагольский район при путешествиях в другие территории со своей малой родиной (22%).

На основе этой информации мы делаем вывод, что местная реклама о районе может ускорить формирование региональной идентичности, так как на нее обращают внимание, но при условии работы в этом направлении. В результате - увеличится количество школьников, считающих себя жителями Горной Шории.

Для работы в этом направлении мы выяснили, что должно быть важно для таштагольцев по мнению учеников. Это, в наибольшей степени, вопросы безопасности (69%), сохранение уникальности природных ресурсов (66%), развитие туристической индустрии (54%) и патриотизма (50%). Но не стоит забывать о сохранении культурного наследия (48%), ответственности за судьбу страны (47%) и связи местной власти с центром (46%). Менее важны для таштагольцев, по мнению школьников, связь с историей (29%) и единство русского и шорского населения (30%). На основе этого анализа можно предположить, что жители Таштагольского района беспокоятся о безопасности жизни в Горной Шории и сохранении уникальной природы, однако мало внимания уделяют исторической важности района и его значимости для страны. Это - поле для работы имиджмейкеров районной администрации. Установление связи с историческим прошлым Родины - одно из положительных моментов для формирования региональной идентичности. Об этом, впоследствии, говорят и школьники, когда высказывают пожелания о размещении на рекламных щитах фотографий ветеранов (2%), традиций и обрядов (11%), а так же других изображений патриотической направленности (3%).

С другими жителями района наших школьников объединяет язык (65%), Родная Шория (60%) в составе большой страны, единого государства (58%). Несколько меньшее количество респондентов выбрали варианты «культура» - 44%, «ответственность за страну» - 32%. Вопросы исторического прошлого объединяют жителей в меньшей степени - данный вариант выбрало всего 27%, как и обычаи (14%). Это еще раз доказывает, что это направление необходимо развивать, как на уровне местных СМИ (ТВ, пресса, наружная реклама), так и в результате учебно-воспитательного процесса - он влияет на формирование региональной идентичности в 15% случаев.

Ввиду того, что 74% респондентов ответили, что обращают внимание на наружную рекламу на улицах района, а 40% отметили ее недостаточное количество, мы предложили самим школьникам ответить, какой же рекламы недостает в районе. Результаты получились следующие: в общем, по мнению опрошенных, изображение должно быть большого размера (54%) с яркими красками (62%). Зрительный ряд предпочтителен с видом на природные достопримечательности (65%) и запоминающимся лозунгом (55%). В результате мы получаем тот образ рекламного плаката, который хотят видеть на улицах школьники - жители поселка Мундыбаш. Делаем вывод: для данной категории населения Таштагольский район - район с уникальными природными ресурсами, которые стоит транслировать на баннерах.

На основании этого мы можем сделать вывод, что региональная идентичность у школьников поселка Мундыбаш сформирована лишь по части направлений. Так, школьники понимают уникальность региона, его природных особенностей, а так же значимость Горной Шории в туристической и спортивной индустрии. Ребята отмечают, что важное место занимает связь района со страной в целом. Но вместе с этим они не задумываются о важности истории и традиций места, в котором живут, а так же этнокультурных особенностей региона. Впоследствии, при недоработке в этом направлении, мы рискуем потерять связь современного поколения с «корнями» - прошлое не воспринимается молодежью как значимый элемент развития региона. Следовательно, для полноценного формирования региональной идентичности, необходимо использовать и этот механизм путем задействования потенциала как образовательных учреждений, так и наружной рекламы.

Подводя итог, необходимо отметить, что в последние годы наблюдается формирования региональной идентичности у жителей города Таштагола. Анализ серии баннеров показал, что формирование идентичности производится администрацией по основным направлениям. Это и чувство сопричастности к развитию региона, гордость за прошлое, настоящее и будущее. Вместе с тем формируется идентичность и с Кузбассом и Россией в целом, что дает основания для мощного внутреннего стимула к развитию и совершенствованию региона. Однако не все механизмы воздействуют должным образом на молодое поколение таштагольцев. Таким образом, можно сделать вывод о том, что власть осознает потребность в формировании региональной идентичности у жителей. В связи с этим, в настоящее время мы являемся свидетелями начинающегося процесса конструирования региональной идентичности жителей Горной Шории.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги работы, еще раз вернемся к актуальности изученной проблемы. Идентичность сегодня - одна из основ развития личности, и именно формированию региональной идентичности в настоящее время должно уделяться особое внимание, чтобы, в том числе сохранить кадровый состав и развивать социально-экономический потенциал территории.

Что касается ключевого понятия данной работы, то при рассмотрении множества теорий, оно было определено следующим образом: региональная идентичность - элемент общественного и личностного сознания, в котором происходит осознание территориальной общностью самой себя и своих интересов; одной из главных характеристик данного понятия является управляемость. Сформированная позитивная идентичность - это мощный идеологический и психологический фактор развития региона. Результаты, ради которых ведётся эта работа - благоприятный социально - психологический климат, консолидация жителей региона вокруг общих задач, политическая стабильность, конкурентоспособность региона.

В эмпирической части работы был произведен дискурс-анализ баннеров с некоммерческой рекламой. Для этого были отсняты баннеры, встречающиеся на улицах города Таштагола, среди которых выбраны те, содержание которых направлено на формирование региональной идентичности. Всего на конец 2016 года было найдено около 30 баннеров различного содержания. Дополнял дискурс-анализ опрос с помощью анкетирования школьников 8-11 класса, обучающихся в поселке Мундыбаш.

Обобщив результаты, можно сделать вывод о том, что формированию региональной идентичности в последнее время уделяется достаточно большое внимание. Властями осознается потребность в конструировании в сознании жителей положительной территориальной идентичности. В том числе, процесс формирования региональной идентичности в городе Таштаголе представлен и в публикациях наружной некоммерческой рекламы. Были выделены следующие группы:

1. Баннеры, описывающие положительные особенности Таштагольского муниципального района;

2. Баннеры, упоминающие об уникальности и значимости района;

3. Баннеры, работающие на привитие любови и гордости за район;

4. Баннеры, формирующие связь с Таштагольским муниципальным районом, областью, страной.

Каждая из групп влияет на процесс формирования региональной идентичности. Однако, анализ показал, что есть и такой вид баннеров, встречающиеся на улицах города, которые содержат в себе ряд неточностей, и поэтому не в полной мере отвечают поставленной цели.

В то же время анкетный опрос показал, что есть направления, по которым еще предстоит работать для наилучшего достижения результата - связь с историческим прошлым, этнокультурными особенностями.

На основе полученных выводов, можно сказать, что механизмы формирования региональной идентичности в полной мере используются в Таштагольском муниципальном районе посредством размещения наружной рекламы на баннерах. Однако региональная идентичность у опрошенной категории населения до конца не сформирована. А это значит, что гипотеза исследования подтвердилась частично.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Герасимов А. С. Подходы к исследованию региональной идентичности в отечественной науке [Электронный ресурс] // А.С. Герасимов // режим доступа: http://ind.pskgu.ru

Еремина Е.В. Региональная идентичность в контексте социологического анализа [Электронный ресурс] // Е.В. Еремина // Регионология. - 2011. - №3 / режим доступа: http://regionsar.ru/node/781

3. Казанцев С.В. Оценка взаимного положения регионов [Текст] / С.В. Казанцева // Экономика и Социология. - 2008. - №2. - С. 151-174

4. Кожанов И.В. Диагностика сформированности гражданской идентичности у студентов [Текст] // И.В. Кожанов // Педагогические науки. - 2014. - №6. - с. 1504 - 1508

5. Левочкина Н.А. Региональная идентичность: понятие и сущность [Электронный ресурс] // Н.А. Левочкина // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. - 2016. - № 1-3 / режим доступа: https://applied-research.ru/ru/article/view?id=8533

6. Макаров М.Л. Основные теории дискурса [Текст] / М.Л. Макаров // М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 280 с.

7. Мурзина И.Я. Региональная культура как предмет философско-культурологического исследования [Текст] / И.Я. Мурзина // Известия Уральского государственного университета. - 2004. - №29. - С.86-97

8. Проблемы гражданской и региональной идентичности в современной России: сборник научных трудов [Текст] / Ульян. гос. техн. ун-т. - Ульяновск: УлГТУ, 2015. - 245 с.

9. Региональная (территориальная) идентичность: подходы, понятие, соотношение с административно-территориальным делением. Элементы региональной общности [Электронный ресурс] // режим доступа: http://cito-web.yspu.org/link1/metod/met119/tema12/Ex12.2.html

10. Шматко Н.А., Качанов Ю.Л. Территориальная идентичность как предмет социологического исследования [Текст] / Н.А. Шматко, Ю.Л. Качанов // СоцИс. - 1998. - №2. - С. 94-101

11. Региональная идентичность: теория содержания и методология изучения [Электронный ресурс] // режим доступа: http://dvo.sut.ru

12. Смирнягин Л.В. О региональной идентичности [Электронный ресурс] //Л.В. Смирягин // режим доступа: http://www.demoscope.ru/weekly/2014/0597/analit05.php

13. Территориальная идентичность [Электронный ресурс] // режим доступа: http://ru.wikipedia.org

Рисунок 1.

Рисунок 2.

Рисунок 3.

Рисунок 4.

Рисунок 5.

Рисунок 6.

Рисунок 7.

Рисунок 8.

Рисунок 9.

Рисунок 10.

Рисунок 11.

Рисунок 12.

Рисунок 13.

Рисунок 14.

Рисунок 15.

Рисунок 16.

Рисунок 17.

Рисунок 18.

Рисунок 19.

Рисунок 20.

Рисунок 21.

Рисунок 22.

ПРИЛОЖЕНИЕ Б

Вам больше нравится, когда вас называют

1. Гражданин России

   Житель Кузбасса

   Житель Горной Шории

Что должно быть важно для жителей Таштагольского района? (возможно несколько вариантов ответа)

1. Ответственность за судьбу своей страны

   Патриотизм

   Безопасность

   Уникальность природных богатств

   Единство шорской и русское национальностей

   Связь с историей, прошлым

   Связь территории с центром (Кемерово, Москва)

   Развитие района за счет туризма

   Сохранение культурного наследия

   Другое___________________________________

Что объединяет Вас с другими жителями Таштагольского муниципального района? (возможно несколько вариантов ответа)

1. Единое государство

   Культура

   Родная Шория

   История, прошлое

   Обычаи, обряды

   Характер

2. Внешний вид

   Дружеские связи, родство

   Ответственность за страну

3. Затрудняюсь ответить

   Другое________________________________

Вы - житель Таштагольского района. Когда в большей степени вы этим гордитесь?

1. Во время образовательного процесса (школа, техникум, вуз)

   Во время просмотра местных ТВ-трансляций, чтения районных газет

   При путешествиях по другими территориями

   Когда нахожусь дома с семьей

   Другое______________________________

   Затрудняюсь ответить

1. 1. Должно быть изображение природных достопримечательностей

      Должны быть изображены люди

      Большой размер

      Должна быть красивая/запоминающаяся надпись

      Должны быть изображены культурные достопримечательности

      Изображено прошлое, история

      Яркие, красочные

      Культурная жизнь, традиции

      Должны быть символы района

      Другое __________________________________________

1. Затрудняюсь ответить

Благодарим за сотрудничество!

Территориальная идентичность в социологии

Мир повседневной жизни имеет пространственную и временную структуры. Пространственная структура здесь нас мало интересует. Достаточно сказать лишь то, что она имеет социальное измерение благодаря тому факту, что зона моих манипуляций пересекается с зоной манипуляций других людей. Гораздо важнее <...> временная структура.

При этом в социологии существует направление социология пространства , предложенное Георгом Зиммелем в 1903 году и получившее развитие в работах тех же Питера Бергера и Томаса Лукмана и многих других западных и российских социологов .

Но пространство в социологии пространства - не более чем метафора, никак не влияет на социальные взаимодействия и вообще лишено всяких свойств. Такое понимание пространства было инициировано основоположником социологии пространства Георгом Зиммелем и не претерпело за вековую историю этого направления в социологии существенных изменений. И если Зиммель ещё пишет о пространстве вообще, а не только о его социальной ипостаси, оставляя место для «пространства социума», то ведущий современный российский учёный этого социологического направления Александр Филиппов полностью отказывает пространству в свойствах :

«…«Пространство» представляет собой социальную и научную метафору, впрочем, порой весьма наглядную - скажем, в случае с престижными и непрестижными районами в городе, размещением кабинетов начальников и подчиненных в организации и т. п. Во всех таких случаях различие социальных позиций выражается в различии локализаций, т. е. может действительно созерцаться как пространственная форма, однако это вовсе не обязательно. Такое «социальное пространство» - удобное, но всё-таки лишь иносказательное выражение, подобно «социальной дистанции» или «социальной лестнице».

Территориальная идентичность в географии

Прикладные аспекты территориальной идентичности

Региональная идентичность в политике

40-й президент США (1981-1989) от Республиканской партии Рональд Рейган во время президентской кампании в Южной Каролине (1980)

В избирательном штабе Рейгана была целая команда специалистов по политической географии страны - тонких знатоков региональной идентичности разных частей США, и команда эта постоянно вносила существенные коррективы в тон и аргументацию речей Рейгана в зависимости от того, в какой части страны он выступал. Скажем, если Рейган собирался отстаивать необходимость больших военных расходов, то в Миннесоте ему строили речь с учётом того, что здесь избиратели ценят свой тщательно отлаженный общественный уклад, активно участвуют в социальной жизни и вообще выделяются на американском фоне крепостью своих общественных идеалов. Исходя из этого, речь Рейгана изобиловала словами о «безбожных большевиках», угрожающих Америке, которая-де вынуждена экономить на многом, чтобы противостоять «империи зла». Если Рейган переезжал в города Приозёрья вроде Кливленда , то тон речи приспосабливался к царящему здесь практицизму: военные расходы - это новые рабочие места, это стимул для местной экономики и т. д. Речи на Юге не стоило украшать аргументами насчёт советской угрозы, потому что местные жители, как правило, слишком смутно представляли себе, где этот СССР расположен, и были слишком сильно погружены в чисто местные заботы. Поэтому здесь Рейган в основном сетовал на то, что лихоимцы-демократы совсем запустили коммунальное хозяйство и что он, мол, немедленно всё это исправит после прихода к власти, - и лишь «под сурдинку» говорил что-то о военных расходах. На Диком Западе же его речь оснащали грубыми словечками, простонародными выражениями, потому что считалось, что нравы тут всё ещё весьма «крутые», а социум не устоявшийся («эти козлы-большевики», «я им рога-то пообломаю» и т. п.).

- Леонид Смирнягин , член Президентского совета (1993-2000) при 1-м президенте России Борисе Ельцине

В реальной политике региональная идентичность не просто фиксируется как научная данность, но даёт материал для анализа территориальных общностей с точки зрения политических интересов государств, политических партий и отдельных политиков.

Устойчивая территориальная общность объединена общими системами ценностей для её членов, сходной реакцией на социальные процессы и единой волей к социальному действию. Территориальная идентичность может служить основой для мобилизации общественных сил как в созидательных, так и в разрушительных целях. Для каждой территориальной общности могут быть созданы различные методы воздействия на неё в зависимости от целей и задач политики.

Один из самых ярких примеров практического использования в политике региональной идентичности - изменение тактики ведения избирательной кампании от региона к региону.

Региональная идентичность в предпринимательстве

Территориальные различия во вкусах потребителей как одна из сторон региональной идентичности изучаются в западных странах для организации оптовой и розничной торговли. Как правило, подобные исследования, связанные, прежде всего, с опросами населения, ведут частные компании. Созданные банки данных картографируются. Результаты исследований высокого уровня сами по себе являются предметом продажи, поэтому редко попадают в открытую печать. Исследования различаются по степени обобщения материала и могут варьировать от предпочтений американцев в еде в разных регионах США до распространённости типов потребительских товаров по территории страны.

Один из ведущих американских исследователей товарных предпочтений Майкл Уайс, использовавший данные консультативных компаний, выявил в США 62 «общинных кластера», объединённых в 15 групп . Фактически разные стили жизни кластеров, привязанные к территории сеткой узловых районов Бюро экономического анализа США , были отражением региональной идентичности этих групп.

Территориальная идентичность в брендинге территорий

Синонимы и близкие понятия

См. также

Библиография

• Ачкасов В. А. Региональная идентичность в российском политическом пространстве: «калининградский казус» // Политэкс. - 2005. - № 3.
• Баранов А. В. Региональная политическая идентичность: методы исследования // Социальная идентичность: способы концептуализации и измерения: Материалы Всероссийского научно-методического семинара. - Краснодар, 2004.
• Бассин М. К вопросу о географии национальной идентичности // Идентичность и география в современной России. - СПб: Геликон Плюс, 2003. - С. 10-14.
• Берендеев М. В. Кто мы? Калининградцы в поисках идентичности // Социологические исследования . - 2007. - № 4.
• Большаков С. Н. Проблемы региональной идентичности в российском политическом пространстве // Управленческое консультирование. - 2003. - № 1.
• Герен-Пас Ф. Откуда мы? О пространственно-географической самоидентификации жителей Франции // Этнографическое обозрение . - 2005. - № 5.
• Дробижева Л. М. Этническая и республиканская идентичность: проблемы совместимости // Региональные процессы в современной России: экономика, политика, власть. - М., 2003.
• Жаде З. А. Россия в поисках региональной идентичности // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. - 2007. - № 3. - С. 58–67.
• Задорожнюк И. , Лаврик Э. Централизм, самоуправление и региональная идентичность славянства // Свободная мысль . - 2007. - № 1. - С. 177-192.
• Замятин Д. Н. Сопространственность и идентичность // Политическая идентичность и политика идентичности: В 2 т. - Т. 1: Идентичность как категория политической науки: Словарь терминов и понятий / Отв. ред. И. С. Семененко. - М.: , 2011. - С. 158-161.
• Колосов В. А. , Галкина Т. А. , Криндач А. Д. Территориальная идентичность и межэтнические отношения (На примере восточных районов Ставропольского края)// Политические исследования . - 2001. - № 2. - С. 61-77.
• Котляков В. М. , Комарова А. И. Региональное самосознание, территориальное самосознание // Котляков В. М. , Комарова А. И. География: Понятия и термины: пятиязычный академический словарь: русский - английский - французский - испанский - немецкий / Российская академия наук . - М.: Наука , 2007. - С. 465.
• Крылов М. П. Региональная идентичность в историческом ядре Европейской России // Социологические исследования . - 2005. - № 3. - С. 13-23.
• Крылов М. П. / Сост., отв. ред. Д. Н. Замятин ; авт. Андреева Е., Белоусов С., Галкина Т. и др. - Вып. 2. - М.: , 2005. - С. 356-360.
• Крылов М. П. Современная российская региональная идентичность. Общество и пространство. Теоретико-методологические и дискуссионные вопросы // Известия Русского географического общества . - 2006. - Т. 136. - Вып. 6.
• Крылов М. П. Приграничная идентичность // Политическая идентичность и политика идентичности: В 2 т. - Т. 1: Идентичность как категория политической науки: Словарь терминов и понятий / Отв. ред. И. С. Семененко. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН) , 2011. - С. 147-153.
• Кувенева Т. Н. , Манаков А. Г. Формирование пространственных идентичностей в порубежном регионе // Социологические исследования . - 2003. - № 7. - С. 77-89.
• Мелешкина Е. Ю. Региональная идентичность как составляющая проблематики российского политического пространства // Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. - М., 1999.
• Назукина М. В. Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН) , 2011. - С. 140-143.
• Назукина М. В. Региональная идентичность // Политическая идентичность и политика идентичности: В 2 т. - Т. 1: Идентичность как категория политической науки: Словарь терминов и понятий / Отв. ред. И. С. Семененко. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН) , 2011. - С. 143-147.
• Прохоренко И. Л. Территориальная идентичность // Политическая идентичность и политика идентичности: В 2 т. - Т. 1: Идентичность как категория политической науки: Словарь терминов и понятий / Отв. ред. И. С. Семененко. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН) , 2011. - С. 135-140.
• Сагитова Л. В. Региональная идентичность: социальные детерминанты и конструктивистская деятельность СМИ (на примере республики Татарстан) // Центр и региональные идентичности в России / Под ред. В. Гельмана, Т. Хопфа. - СПб; М.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге; Летний сад, 2003.
• Сверкунова Н. В. Региональная сибирская идентичность: опыт социологического исследования. - СПб: Издательство НИИ химии Санкт-Петербургского университета, 2002. - С. 12–13.
• Смирнова А. Г. Формирование идентичности в российской провинции. - М., 2001.
• Смирнягин Л. В. О региональной идентичности // Вопросы экономической и политической географии зарубежных стран. Вып. 17: Меняющаяся география зарубекжного мира. - Москва-Смоленск: Ойкумена, 2007. - С. 21-49.
• Суханов В. М. Некоторые аспекты становления и функционирования региональной идентичности в РФ (на примере Республики Башкортостан) // Вестник Башкирского государственного университета. - Уфа: Издательство БашГУ, 2007. - № 2. - С. 101-107.
• Суханов В. М. Башкортостан: проблемы идентичности в мультикультурном пространстве // Политические исследования . - 2008. - № 4. - С. 55-65.
• Суханов В. М. Региональная политическая идентичность в постсоветской России: теория и практика. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2008. - 254 с.
• Суханов В. М. Региональная политическая идентичность в современной России: идеологические, социокультурные и исторические основания. - Саратов: Издательский центр «Наука». 2008. - 190 с.
• Суханов В. М. Информационно-коммуникационное обеспечение региональной идентичности в условиях глобализации // Вестник Саратовского государственного университета. Серия Социология. Политология. - 2008. - Т. 8. - Вып. 2. - С. 119-123.
• Суханов В. М. О некоторых вопросах становления региональной идентичности в России // Вестник Башкирского государственного университета. - 2008. - № 4. - С. 1071-1079.
• Суханов В. М. Региональная идентичность в контексте глобализации: теоретический анализ // Мировая экономика и международные отношения. - 2009. - № 1. - С. 104-110.
• Тимофеев И. Проблемы страновой идентичности в зарубежной политологии // Международные процессы. - М., 2007. - Том 5. - № 1.
• Трофимов А. М. , Шарыгин М. Д. , Исмагилов Н. Н. Территориальная идентификация в географии и вернакулярные районы // Географический вестник. - 2008. - № 1 (7) - С. 5.
• Туровский Р. Ф. Региональная идентичность в современной России // Российское общество: становление демократических ценностей? - М.: Гендальф, 1999. - С. 87-136.
• Туровский Р. Ф. Соотношение культурных ландшафтов и региональной идентичности в современной России // Идентичность и география в современной России. - СПб: Геликон Плюс, 2003. - С. 139-173.
• Туровский Р. Ф. Региональные особенности русского национального самосознания // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах / Сост., отв. ред. Д. Н. Замятин ; авт. Абдулова И., Амоголонова Д., Балдин А. и др. - Вып. 3. - М.: , 2006. - С. 287-313.
• Туровский Р. Ф. Региональная идентичность // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах / Отв. ред. И. И. Митин ; сост. Д. Н. Замятин ; авт. Анисимов К. В., Балдин А. Н. , Горелова Ю. Р. и др. - Вып. 6. - М.: , 2010. - С. 308-310.
• Хангтингтон С. Кто Мы? Вызовы американской национальной идентичности. - М.: АСТ , 2004. - 49 с.
• Шматко Н. А. , Качанов Ю. Л. Территориальная идентичность как предмет социологического исследования // Социологические исследования . - 1998. - № 4. - С. 94-101.
• The Geography of Identity / ed. by Patricia Yaeger. Ann Arbor, Michigan: University of Michigan Press, 1996. 481 p.
• Hobsbawm E. Language, culture and national identity // Social research. 1966. № 4. Р. 99.
• Marks G. Territorial Identities in the European Union // Regional Integration and Democracy / ed. by J. Anderson. N. Y.: Rowman & Littlefield, 1999. P. 69-91.
• Place and the Politics of Identity / eds. by M. Keith and S. Pile. N. Y.: Routledge Press. 1993. 235 p.
• Rokkan S. , Urwin D. The Politics of Territorial Identity: Studies in European Regionalism. L.: Sage, 1982. 438 p.
• Weiss M. The clustering of America. Harpers and Row, NY, 1988. 416 p.
• Weiss M. Latitudes and attitudes: an atlas of American tastes, trends, politics and passions. Little, Brown and Co. NY, 1994. 224 p.
• Weiss M. The clustered world: how we live, what we buy, and what it all means about who we are. Little, Brown and Co, NY. 2000. 323 p.

Примечания

1. Смирнягин Л. В. О региональной идентичности // Вопросы экономической и политической географии зарубежных стран. Вып. 17: Меняющаяся география зарубекжного мира. - М.-Смоленск: Ойкумена, 2007. - С. 21-49.
2. Бергер П. , Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / Пер. Е. Руткевич. - М.: Медиум; Academia-Центр, 1995.
3. Филиппов А. Смысл империи: к социологии политического пространства // Вопросы социологии. - 1992. - № 1.
4. Weiss M. The clustering of America. Harpers and Row, NY, 1988, 416 pp.
5. Weiss M. Latitudes and attitudes: an atlas of American tastes, trends, politics and passions. Little, Brown and Co. NY, 1994, 224 pp.
6. Weiss M. The clustered world: how we live, what we buy, and what it all means about who we are. Little, Brown and Co, NY. 2000. 323 pp.
7. Назукина М. В. Локальная идентичность // Политическая идентичность и политика идентичности: В 2 т. - Т. 1: Идентичность как категория политической науки: Словарь терминов и понятий / Отв. ред. И. С. Семененко. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН) , 2011. - С. 140-143.