Одной из самых значительных операций, которые провела Красная армия в 1945 году, является штурм Кёнигсберга и освобождение Восточной Пруссии.

Укрепления Грольманского верхнего фронта, бастион Обертайх после капитуляции/

Укрепления Грольманского верхнего фронта, бастион Обертайх. Внутренний двор.

Войска 10-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии 2-го Белорусского фронта занимают город Мюльхаузен (ныне польский город Млынары) в ходе Млавско-Эльбингской операции.

Немецкие солдаты и офицеры, взятые в плен во время штурма Кенигсберга.

Колонна немецких пленных идет по улице Гинденбург-штрассе в городе Инстербург (Восточная Пруссия), по направлению к Лютеранской церкви (сейчас город Черняховск, улица Ленина).

Советские солдаты переносят оружие погибших товарищей после боя в Восточной Пруссии.

Советские солдаты учатся преодолевать проволочные заграждения.

Советские офицеры осматривают один из фортов в занятом Кенигсберге.

Пулеметный расчет MG-42 ведет огонь в районе железнодорожной станции города Гольдап в боях с советскими войсками.

Суда в замерзшей гавани Пиллау (ныне Балтийск Калиниградской области России), конец января 1945 года.

Кенигсберг, район Трагхайм после штурма, поврежденное здание.

Немецкие гренадеры движутся в сторону последних советских позиций в районе железнодорожной станции города Гольдап.

Кенигсберг. Казарма Кронпринц, башня.

Кенигсберг, одно из межфортовых укреплений.

Корабль авиационного обеспечения «Ганс Альбрехт Ведель» принимает беженцев в гавани Пиллау.

Передовые немецкие отряды входят в город Гольдап Восточной Пруссии, который ранее был занят советскими войсками.

Кенигсберг, панорама развалин города.

Труп немецкой женщины, убитой взрывом в Метгетене (Metgethen) в Восточной Пруссии.

Принадлежащий 5-й танковой дивизии танк Pz.Kpfw. V Ausf. G «Пантера» на улице города Гольдап.

Немецкий солдат, повешенный на окраине Кенигсберга за мародерство. Надпись на немецком «Plündern wird mit-dem Tode bestraft!» переводится как «Кто будет грабить - будет казнен!»

Советский солдат в немецком бронетранспортере Sdkfz 250 на одной из улиц Кенигсберга.

Подразделения немецкой 5-й танковой дивизии выдвигаются для контратаки против советских войск. Район Каттенау, Восточная Пруссия. Впереди танк Pz.Kpfw. V «Пантера».

Кенигсберг, баррикада на улице.

Батарея 88-мм зенитных орудий готовится отражать советскую танковую атаку. Восточная Пруссия, середина февраля 1945 года.

Немецкие позиции на подступах к Кенигсбергу. Надпись гласит: «Мы отстоим Кенигсберг». Пропагандистское фото.

Советская САУ ИСУ-122С ведет бой в Кенигсберге. 3-й Белорусский фронт, апрель 1945 года.

Немецкий часовой на мосту в центре Кенигсберга.

Советский мотоциклист проезжает мимо брошенных на дороге немецких САУ StuG IV и 105-мм гаубицы.

Немецкое десантное судно, эвакуирующее войска из Хайлигенбайльского котла, входит в гавань Пиллау.

Кенигсберг, подорванный дот.

Подбитая немецкая САУ StuG III Ausf. G на фоне башни Кронпринц, Кенигсберг.

Кенигсберг, панорама с башни Дона.

Кенисберг, апрель 1945 года. Вид на Королевский замок

Подбитое в Кенигсберге немецкое штурмовое орудие StuG III. На переднем плане убитый немецкий солдат.

Немецкая техника на улице Миттельтрагхайм в Кенигсберге после штурма. Справа и слева штурмовые орудия StuG III, на заднем плане истребитель танков JgdPz IV.

Грольманский верхний фронт, бастион Грольман. Перед капитуляцией крепости в нем размещался штаб 367-й пехотной дивизии вермахта.

На улице порта Пиллау. Эвакуируемые немецкие солдаты перед погрузкой на суда бросают свое оружие и снаряжение.

Брошенное на окраине Кенигсберга немецкое 88-мм зенитное орудие FlaK 36/37.

Кенигсберг, панорама. Башня Дона, Росгартенские ворота.

Кенигсберг, немецкий ДЗОТ в районе Хорст Вессель парк.

Недостроенная баррикада на аллее Герцога Альбрехта в Кенигсберге (ныне улица Тельмана).

Кенигсберг, уничтоженная немецкая артиллерийская батарея.

Немецкие пленные у Закхаймских ворот Кенигсберга.

Кенигсберг, немецкие траншеи.

Немецкий пулеметный расчет на позиции в Кенигсберге у башни Дона.

Немецкие беженцы на улице Пиллау проходят мимо колонны советских САУ СУ-76М.

Кенигсберг, Фридрихсбургские ворота после штурма.

Кенигсберг, башня Врангель, крепостной ров.

Вид с башни Дона на Обертайх (Верхний пруд), Кенигсберг.

На улице Кенигсберга после штурма.

Кенигсберг, башня Врангель после капитуляции.

Ефрейтор И.А. Гуреев на посту у пограничного знака в Восточной Пруссии.

Советское подразделение в уличном бою в Кенигсберге.

Регулировщица сержант Аня Караваева на пути к Кенигсбергу.

Советские солдаты в городе Алленштайн (в настоящее время город Ольштын В Польше) в Восточной Пруссии.

Артиллеристы гвардии лейтенанта Софронова ведут бой на Авайдер-аллее в Кенигсберге (ныне - Аллея Смелых).

Результат авиаудара по немецким позициям в Восточной Пруссии.

Советские бойцы ведут уличный бой на окраине Кенигсберга. 3-й Белорусский фронт.

Советский бронекатер №214 в Кенигсбергском канале после боя с немецким танком.

Немецкий сборный пункт неисправной трофейной бронетехники в районе Кенигсберга.

Эвакуация остатков дивизии «Великая Германия» в район Пиллау.

Брошенная в Кенигсберге немецкая техника. На переднем плане - 150-мм гаубица sFH 18.

Кенигсберг. Мост через крепостной ров к Росгартенским воротам. На заднем плане башня Дона

Брошенная немецкая 105-мм гаубица le.F.H.18/40 на позиции в Кенигсберге.

Немецкий солдат прикуривает у самоходчика САУ StuG IV.

Горит подбитый немецкий танк Pz.Kpfw. V Ausf. G «Пантера». 3-й Белорусский фронт.

Солдаты дивизии «Великая Германия» грузятся на самодельные плоты для переправы через залив Фришес-Хафф (ныне Калининградский залив). Полуостров Бальга, мыс Кальхольц.

Солдаты дивизии «Великая Германия» на позициях на полуострове Бальга.

Встреча советских бойцов на границе с Восточной Пруссией. 3-й Белорусский фронт.

Носовая часть немецкого транспорта, тонущего в результате атаки самолетов Балтийского флота у берегов Восточной Пруссии.

Летчик-наблюдатель самолета-разведчика Хеншель Hs.126 делает снимки местности во время тренировочного полета.

Подбитое немецкое штурмовое орудие StuG IV. Восточная Пруссия, февраль 1945 года.

Проводы советских солдат из Кенигсберга.

Немцы осматривают подбитый советский танк Т-34-85 в деревне Неммерсдорф.

Танк «Пантера» из 5-й танковой дивизии вермахта в Голдапе.

Немецкие солдаты, вооруженные гранатометами «Панцерфауст» рядом с авиационной пушкой MG 151/20 в пехотном варианте.

Колонна немецких танков «Пантера» движется к фронту в Восточной Пруссии.

Разбитые автомобили на улице взятого штурмом Кенигсберга. На заднем плане советские солдаты.

Войска советского 10-го танкового корпуса и тела немецких солдат на улице Мюльхаузена.

Советские саперы идут по улице горящего Инстербурга в Восточной Пруссии.

Колонна советских танков ИС-2 на дороге в Восточной Пруссии. 1-й Белорусский фронт.

Советский офицер осматривает подбитую в Восточной Пруссии немецкую САУ «Ягдпантера».

Советские солдаты спят, отдыхая после боев, прямо на улице взятого штурмом Кенигсберга.

Кенигсберг, противотанковые заграждения.

Немецкие беженцы с младенцем в Кенигсберге.

Короткий митинг в 8-й роте после выхода на государственную границу СССР.

Группа летчиков авиаполка «Нормандия-Неман» у истребителя Як-3 в Восточной Пруссии.

Шестнадцатилетний боец фольксштурма, вооруженный пистолетом-пулемётом MP 40. Восточная Пруссия.

Постройка оборонительных сооружений, Восточная Пруссия, середина июля 1944 года.

Беженцы из Кенигсберга движутся в сторону Пиллау, середина февраля 1945 года.

Немецкие солдаты на привале недалеко от Пиллау.

Немецкая счетверенная зенитная установка FlaK 38, смонтированная на тягаче. Фишхаузен (ныне Приморск), Восточная Пруссия.

Мирные жители и пленный немецкий солдат на улице Пиллау во время уборки мусора после окончания боев за город.

Катера Краснознаменного Балтийского флота на ремонте в Пиллау (в настоящее время город Балтийск в Калининградской области России).

Немецкое вспомогательное судно «Франкен» после атаки штурмовиков Ил-2 ВВС КБФ.

Взрыв бомб на немецком судне «Франкен» в результате атаки штурмовиков Ил-2 ВВС КБФ

Пролом от тяжелого снаряда в стене бастиона Обертайх укреплений Грольманского верхнего фронта Кенигсберга.

Тела немецких двух женщин и троих детей, якобы убитых советскими солдатами в городке Метгетен в Восточной Пруссии в январе-феврале 1945 г. Пропагандистское немецкое фото.

Транспортировка советской 280-мм мортиры Бр-5 в Восточной Пруссии.

Раздача пищи советским бойцам в Пиллау после окончания боев за город.

Советские солдаты проходят через немецкий населенный пункт на подступах к Кенигсбергу.

Разбитое немецкое штурмовое орудие StuG IV на улицах города Алленштайн (ныне Ольштын, Польша.)

Советская пехота при поддержке САУ СУ-76 атакует немецкие позиции в районе Кенигсберга.

Колонна САУ СУ-85 на марше в Восточной Пруссии.

Указатель «Автострада на Берлин» на одной из дорог восточной Пруссии.

Взрыв на танкере «Засниц». Танкер с грузом горючего был потоплен 26 марта 1945 г. в 30 милях от Лиепаи самолетами 51-го минно-торпедного авиаполка и 11-й штурмовой авиадивизии ВВС Балтийского флота.

Бомбардировка самолетами ВВС КБФ немецких транспортов и портовых сооружений Пиллау.

Немецкий корабль-плавбаза гидроавиации «Бёльке» («Boelcke»), атакуемый эскадрильей Ил-2 7-го гвардейского штурмового авиаполка ВВС Балтийского флота в 7,5 км юго-восточнее мыса Хель.

Восточная Пруссия была важным плацдармом для немцев. Сильно укрепленный, он считался одинаково пригодным для обороны и наступления. Границы Восточной Пруссии были закованы в железо и бетон, приграничная земля изрезана траншеями и военно-инженерными сооружениями. Для защиты Восточной Пруссии немецкое командование располагало тремя армиями, входившими в состав группы армий «Центр» и насчитывавшими 41 дивизию. Здесь находилось также значительное число самых разных воинских частей и учреждений: полицейские, крепостные, учебные, запасные, технические и тыловые, что значительно повышало общую численность войск.

В октябре 1944 года, после короткой передышки, войска 3-го Белорусского фронта во взаимодействии с 1-м Прибалтийским фронтом получили задачу разгромить тильзитско-гумбинненскую группировку противника и овладеть Кенигсбергом. 3-я гвардейская артиллерийская дивизия должна была поддерживать наступление 65-го стрелкового корпуса, имевшего задачу прорвать оборону противника, прикрывавшую границы Восточной Пруссии, и, наступая вдоль железной дороги Большие Шельвы — Шталлупенен, перейти границу и на второй день овладеть городом Шталлупенен.

Утром 16 октября войска перешли в наступление и, прорвав на инстербургском направлении сильно укрепленную оборону противника, стали медленно продвигаться вперед, а к исходу дня вплотную подошли к государственной границе. На второй день операции после мощного огневого налета артиллерии по объектам, расположенным на прусской земле, части 65-го стрелкового корпуса атаковали позиции противника, ворвались на территорию Восточной Пруссии и заняли несколько населенных пунктов. Бои шли круглые сутки, отбивать приходилось каждый метр земли. 18 октября после короткой артиллерийской подготовки соединения корпуса вновь атаковали противника. Разгорелся бой за город Эйдткунен. К вечеру он был взят. Это был первый немецкий город, взятый советскими войсками.

Несмотря на суровое требование Гитлера не оставлять позиций без приказа, немецкие войска под ударами Красной Армии вынуждены были отходить в глубь Восточной Пруссии. 23 октября части 144-й стрелковой дивизии при поддержке 7-й и 22-й гвардейских бригад вступили на северо-восточную окраину города Шталлупенен. Стрелковые части в ночь на 24 октября овладели этим городом.

За десять дней напряженных боев, с 16 по 25 октября, войска 3-го Белорусского фронта, вклинившись в Восточную Пруссию, продвинулись на 30 километров. Войска овладели рядом населенных пунктов и, перерезав железную дорогу Пилькаллен — Шталлупенен, вышли на рубеж Вильтаутен, Шаарен, Мюллюнен. Здесь противник оказал еще более упорное сопротивление. Советские войска приостановили наступление и по приказу командующего 3-м Белорусским фронтом перешли к временной обороне. 3-я гвардейская артиллерийская дивизия прорыва после незначительной перегруппировки заняла боевые порядки в полосе Оссинен, Лапишкенен, Гросс Дагутелен, Друскен. Большая часть ее батарей заняла противотанковую оборону.

В ноябре 1944 года в Генеральном штабе и Ставке ВГК началась работа над планом зимне-весенней кампании 1945 года. Перед Красной Армией ставилась решающая задача — окончательно сокрушить фашистскую Германию и победоносно завершить Великую Отечественную войну. К исходу ноября разработка плана Восточно-Прусской наступательной операции была в основном завершена. Согласно замыслу, ее общая цель заключалась в том, чтобы отсечь войска группы армий «Центр», оборонявшиеся в Восточной Пруссии (с 26 ноября 1944 года — группа армий «Север»), от остальных немецких армий, прижать их к морю, расчленить и уничтожить по частям.

2 Начало Восточно-Прусской наступательной операции

Вечером 12 января пошел снег, началась пурга. Советские войска, заняв исходные позиции, приготовились к наступлению. Утром 13 января начался артобстрел. Два часа длилась артиллерийская подготовка. Из-за тумана, который повис над войсками, боевые действия авиации исключались, и летчики не смогли оказать помощь наступающей пехоте.

Артиллерийский огонь велся одновременно на всю глубину главной полосы обороны. Орудия малых калибров, стрелявшие прямой наводкой, вели огонь по первой линии траншей, уничтожая живую силу и огневые средства. Артиллерия средних калибров разрушала вторую и третью оборонительные линии. Более крупные орудия громили вторые эшелоны, тылы и районы сосредоточения резервов, находившиеся в 12−15 километрах от линии фронта, разрушали прочные деревоземляные и железобетонные сооружения. Немцы упорно отстаивали свои позиции. В первый день наступления 72-й стрелковый корпус продвинулся всего на два километра, 65-й стрелковый корпус прошел около четырех.

На рассвете 14 января после мощной артиллерийской подготовки войска 5-й армии возобновили наступление и, сбив противника с занимаемых позиций, стали медленно продвигаться на запад. Гитлеровцы десятки раз бросались в контратаку. Но все их попытки остановить наступление советских войск отражались метким огнем артиллерии. Противник отходил на заранее подготовленные позиции.

3 Инстербургская операция

Войска красной армии, преодолевая сопротивление, подошли к промежуточному рубежу вражеской обороны, опиравшемуся на Дуден, Иенткуткампен, Каттенау, где встретили такое ожесточенное сопротивление, что пехоте пришлось залечь. Артиллеристы оперативно нанесли десятиминутный массированный удар по основным узлам сопротивления, и передовые части армии снова пошли вперед. К исходу 14 января войска овладели сильно укрепленными населенными пунктами Дуден, Иенткуткампен, Каттенау и направили удар на Куссен.

За четыре дня кровопролитных боев войска армии взломали более десяти траншей. Пройдя в глубину до 15 километров, они приблизились ко второму промежуточному рубежу вражеской обороны — Гумбинненскому укрепленному району. Пять дней пришлось прогрызать позиции Гумбинненского предполья, и только 17 января войска смогли приступить к штурму его главной полосы. Со взятием этого рубежа перед войсками фронта открывался свободный путь на Инстербург. Немцы понимали это, поэтому и оказывали поистине фанатическое сопротивление. Все подступы к населенным пунктам были заминированы, изрыты траншеями и опоясаны густой сетью проволочных заграждений, каждый поселок превращен в сильный опорный пункт. Но особенно сильно были укреплены подступы к шоссе, связывающему Куссен с Гумбинненом, прикрытые глубоким противотанковым рвом и различными заграждениями.

Утром 19 января после мощной артиллерийской подготовки войска 5-й армии вновь перешли в наступление и, преодолевая сопротивление врага, стали медленно продвигаться вперед. К исходу дня передовые части при содействии артиллерии овладели несколькими опорными пунктами. Наиболее успешно в этот день наступал 72-й стрелковый корпус, продвинувшийся более чем на 10 километров. Теперь его войска вплотную подошли к последней линии Гумбинненского укрепленного района, проходившей по рубежу Пажляйджен, Виттгиррен, Маллвишкен, Шмильген и Гумбиннен. 45-й стрелковый корпус завязал бой за Абшруттен, Эдеркемен, а его 184-я стрелковая дивизия вышла к восточному берегу реки Айменис в районе Ужболлен. =

За семь дней армия, прорвав четыре сильно укрепленных оборонительных рубежа, продвинулась на 30 километров и захватила сотни населенных пунктов, в том числе Каттенау, Куссен, Краупишкен. В то же время 28-я армия (сосед слева) также овладела несколькими опорными пунктами и вышла на подступы к крупному административному центру Восточной Пруссии — Гумбиннену.

Утром 21 января более тысячи орудий и минометов обрушили тонны металла на Инстербургские укрепления. Артиллерийская канонада продолжалась час, после чего стрелковые дивизии, ломая сопротивление врага, рванулись вперед. Под ударами советских войск, бросая укрепления, немцы быстро отступали к центру города. Сплошной фронт был нарушен, бол приняли очаговый характер, то утихая, то разгораясь. 22 января войска армии полностью овладели одним из крупнейших городов Восточной Пруссии — городом-крепостью Инстербург.

23 января противник, потерявший после сдачи Инстербурга почти все свои внешние оборонительные рубежи, стал отходить к Балтийскому морю. Прикрываясь арьергардами, усиленными танками и самоходными артиллерийскими установками, он все еще продолжал огрызаться.

По приказу командующего 3-м Белорусским фронтом 5-я армия, изменив направление, пошла на Кройцбург. 65-й стрелковый корпус в ночь на 23 января также получил новую задачу: выйти на северный берег реки Прегель, форсировать ее и на фронте Плибишкен, Зимонен развивать наступление на Ильмсдорф.

К 1 феврали передовые подразделения 5-й армий вышли на рубеж Кенигсберг, Кройцбург, Прейсиш-Эйлау. Встретив ожесточенное сопротивление врага, они вынуждены были временно перейти к обороне, чтобы подготовить силы и средства для нового штурма.

4 Млавско-Эльбингская операция

К началу Восточно-Прусской наступательной операции войска 2-го Белорусского фронта занимали рубеж Августовского канала, рек Бобра и Нарева. Плацдармы находились у Августова, Ружана и Сероцка. Главный удар должны были нанести с Ружанского плацдарма 3-я, 48-я, 2-я ударная армии и 5-я гвардейская танковая армия на Мариенбург. 65-я и 70-я армии наносили удар с Сероцкого плацдарма на северо-запад. 49-я армия наносила удар на Мышинец. Там находились хорошо модернизированные полевые сооружения и противотанковые заграждения немецких войск. Старые крепости (Млава, Модлин, Эльбинг, Мариенбург, Торунь) усиливали оборону.

Местность и оборона немецких войск не позволяли прорваться на одном сплошном участке. Поэтому между участками прорыва было от 5 до 21 км. На этих участках были созданы участки высокой плотности артиллерии — 180−300 орудий на 1 км фронта.

14 января 1945 года войска 2-го Белорусского фронта перешли в наступление. Немцы оказывали упорное сопротивление, предпринимая контратаки. Но войска с помощью двух танковых и механизированного корпусов 15 января прорвали главную линию обороны, а к исходу 16 января продвинулись на 10−25 км и завершили прорыв всей тактической обороны гитлеровцев. В связи с улучшением погоды с 16 января стала активно действовать советская авиация. За день она произвела более 2500 вылетов.

17 января в полосе 48-й армии в прорыв была введена 5-я гвардейская танковая армия. За день танковая армия увеличила глубину прорыва до 60 км и достигла Млавского укрепленного района. В первые дни для содействия успешному наступлению танковой армии привлекалось до 85% сил авиации фронта. Поэтому было нанесено несколько сосредоточенных авиаударов по железнодорожным узлам Ортельсбург, Алленштейн и Найденбург. Сосредоточение основных усилий авиации на правом крыле фронта позволило сорвать перегруппировку немцев и оказать эффективную поддержку танковой армии. Стремительное наступление советских танков сорвало контрудар гитлеровцев, готовившийся из районов Цеханув и Пшасныш.

Развивая наступление, советские войска с севера и юга обошли Млавский укрепрайон и к утру 19 января овладели Млавой. Войска левого крыла фронта к этому времени вышли на подступы к Плоньску и захватили Модлин. Основные силы и резервы 2-й немецкой армии были уничтожены.

С утра 19 января войска центра и левого крыла фронта при активной поддержке авиации перешли в преследование немецких войск, глубоко охватывая правый фланг восточно-прусской группировки. Под угрозой окружения немецкое командование 22 января начало вывод войск из района Мазурских озер на северо-запад. Однако уже 25 января подвижные соединения РККА, обойдя с востока Эльбинг, вышли к заливу Фришесс Хафф и перерезали основные сухопутные коммуникации группы армий «Центр». Немцы могли сообщаться с войсками, действовавшими за Вислой, только по косе Фрише-Нерунг.

26 января соединения 2-й ударной армии ворвались в Мариенбург. Войска левого крыла фронта к этому времени вышли к Висле и в районе Бромберга захватили плацдарм на ее западном берегу.

5 Хейльсбергская операция

10 февраля 1945 года 3-й Белорусский фронт начал операцию по уничтожению самой крупной немецкой группировки, сконцентрированной вокруг Хайльсбергского укрепленного района, юго-западнее Кенигсберга. Общий замысел операции заключался в следующем. 5-я гвардейская танковая армия должна была наступать вдоль залива Фришесс-Хафф с тем, чтобы не допустить отход Хейльсберской группировки на косу Фрише-Нерунг (Балтийскую/Вислинскую косу), а также исключить эвакуацию немецких войск морем. Основные силы фронта должны были наступать в общем направлении на Хейлигенбейль и город Дойч-Тирау.

В начале операции наступление развивалось крайне медленно. Причиной тому было сразу множество факторов: растянутость тылов, малое время подготовки наступления, крайне плотная оборона противника, к тому же плохая погода не позволяла использовать авиацию. Около 20 немецких дивизий сопротивлялись здесь нашим войскам, постепенно сжимавшим кольцо окружения. Войска 3-го Белорусского фронта поддерживала авиация 1-й воздушной армии. Наибольшего успеха добилась 28-я армия, которая смогла овладеть крупным опорным пунктом обороны и важным транспортным узлом — городом Прейсиш-Эйлау. Но общую картину это не меняло. Темпы наступления не превышали 2 километров в сутки.

Особо ожесточенные бои развернулись за транспортный узел и мощный опорный пункт обороны город Мельзак. Штурм города продолжался четверо суток. Овладеть Мельзаком удалось только 17 февраля.

13 марта 3-й Белорусский фронт возобновил наступательные действия против войск противника, блокированных юго-западнее Кенигсберга. Операция возобновилась после 40-минутной артиллерийской подготовки, авиацию на начальном этапе подключить не удалось, не позволила погода. Но, несмотря на все трудности и упорное сопротивление немецких войск, оборона была прорвана.

К середине марта советские войска подошли вплотную к городу Дойч-Тирау. Враг отчаянно сопротивлялся, бои носили упорный характер. На подходе к городу противник организовал хорошо спланированную оборону: справа от дороги на господствующей высоте стояли четыре батареи противотанковой обороны на прямой наводке, слева в лесу замаскированы три самоходки и два противотанковых орудия. Обойти высоту было невозможно из-за сильно заболоченной местности вокруг нее. Оставалось только выбить противника из леса и с высоты. На рассвете 16 марта танковая рота пошла на прорыв. В этом бою были уничтожены 70 вражеских солдат, одно самоходное и 15 противотанковых орудий. А через несколько дней был взят еще один город — Людвигсорт.

18 марта, после некоторого улучшения метеоусловий, к наступлению подключилась авиация 1-й и 3-й воздушных армий. Данное обстоятельство значительно усилило давление на немецкую оборону. Плацдарм, занимаемый Хейльсберской группировкой, неуклонно сужался. К шестому дню наступления он не превышал 30 километров по фронту и 10 километров в глубину, что позволяло нашим войскам полностью простреливать его артиллерией.

20 марта 1945 года высшее военное руководство Вермахта приняло решение об эвакуации 4-й армию морем в район Пиллау (Балтийск). Однако войска Красной Армии, усилив натиск, сорвали планы немецкого командования.

26 марта 1945 года немецкие войска начали складывать оружие. 29 марта Хейльсберская группировка Вермахта прекратила свое существование, а весь южный берег залива Фришесс-Хафф перешел под контроль советских войск.

6 Кенигсбергская операция

Немецкое командование приняло все возможные меры, чтобы подготовить город-крепость Кенигсберг к длительному сопротивлению в условиях осады. В городе имелись подземные заводы, многочисленные военные арсеналы и склады. В Кенигсберге у немцев имелись три кольца обороны. Первое — в 6−8 километрах от центра города — состояло из траншей, противотанкового рва, проволочных заграждений и минных полей. На этом кольце располагалось 15 фортов (построенных к 1882 году) с гарнизонами в 150−200 человек, при 12−15 орудиях. Второе кольцо обороны проходило по окраинам города и состояло из каменных зданий, баррикад, огневых точек на перекрестках и минных заграждений. Третье кольцо, в центре города, состояло из 9 бастионов, башен и равелинов (сооруженных в XVII веке и перестроенных в 1843—1873 годах).

Гарнизон города-крепости насчитывал примерно 130 тысяч человек. На его вооружении было около 4000 орудий и минометов, а также свыше 100 танков и штурмовых орудий. Для удара по Кенигсбергу советские войска сосредоточили в районе города 137 тысяч солдат и офицеров, свыше 5000 орудий и минометов, около 500 танков и САУ, 2400 самолетов.

2 апреля 1945 года 3-й Белорусский фронт, в рамках подготовки к штурму Кенигсберга, начал операцию по уничтожению защитных сооружений и долговременных укрепленных огневых точек. Массированный артиллерийский обстрел длился 4 дня. В операции также участвовала авиация фронта и Балтийского флота.

6 апреля в 12 часов дня, после мощного артналета по передовым позициям немцев, сотские войска перешли в наступление. В наступление пошли соединения 11-й армии генерала Галицкого и 43-й армии генерала Белобородова. В полдень после артиллерийского и авиационного налета поднялась в атаку пехота. К концу дня силы 43-й, 50-й и 11-й гвардейской армии смогли прорвать укрепления внешнего обвода Кенигсберга и выйти на окраины города. 7 апреля продолжились ожесточенные бои за город. К вечеру от противника было очищено более 100 городских кварталов, захвачено 2 форта.

Утром 8 апреля погода улучшилась, что дало возможность в полную силу использовать авиацию. 500 тяжелых бомбардировщиков 18-й воздушной армии обрушили настоящий град из мощных бомб. Получив поддержку с воздуха, штурмовые отряды армий неуклонно двигались к центру города. За этот день от немецких войск было очищено еще 130 городских кварталов, а также взято 3 форта. К вечеру 8 апреля от противника были очищены главный вокзал и порт города.

В ходе всего наступления огромную работу пришлось проделывать саперно-инженерным соединениям. В городе были заминированы не только дороги, но и крупные здания, подрыв которых должен был создавать мощные завалы. Как только дом или предприятие удавалось освободить от противника, саперы незамедлительно приступали к его разминированию.

В ночь на 9 апреля наступавшие с севера и юга советские армии объединились, тем самым Кенигсбергская группировка была разрезана надвое.

9 апреля 1945 года комендант крепости генерал О. Лаш отдал приказ о капитуляции. В течение 9−10 апреля советские войска принимали капитуляцию немецкого гарнизона. Тем не менее, еще несколько дней нашим подразделениям пришлось противостоять частям противника, не пожелавшим сложить оружие.

7 Земландская операция

После штурма Кенигсберга в Восточной Пруссии осталась только оперативная группа «Земланд», которая занимала оборону на одноименном полуострове. Всего численность немецкой группировки достигала порядка 65 тысяч солдат и офицеров, при поддержке 12000 орудий и минометов, а также примерно 160 танков и САУ. Полуостров был хорошо укреплен, и изобиловал опорными пунктами сопротивления.

К 11 апреля 1945 года войска Красной Армии сосредоточились для прорыва немецкой обороны на Земландском полуострове. К операции было привлечено четыре армии: 5-я, 39-я, 43-я и 11-я гвардейская, в которых насчитывалось свыше 110 тысяч солдат и офицеров, 5200 орудий и минометов, 451 установка реактивной артиллерии, 324 танка и самоходно-артиллерийских установок.

В ночь на 12 апреля командующий фронтом Василевский предложил немецким войскам сложить оружие. Ответа от немецкого командования не последовало.

В 8 часов утра 13 апреля после мощного артиллерийского налета войска фронта перешли в наступление. Уже 14 апреля под натиском советских войск немецкие войска начали отходить к городу-порту Пиллау. К 15 апреля северо-западная часть полуострова была полностью очищена от немецких войск.

17 апреля стремительным ударом 39-й и 43-й армий был взят город-порт Фишхаузен (Приморск). К 20 апреля остатки немецких войск общей численностью порядка 20 тысяч человек закрепились в районе Пиллау. Опираясь на хорошо подготовленный в инженерном плане оборонительный рубеж, немцы оказали упорное сопротивление. Немцы сражались с ожесточением обреченных, отступать им было некуда. К тому же в своей северной части полуостров был очень узкий, что полностью нивелировало преимущество наступающих сил. 6 дней шли ожесточенные бои за Пиллау. 25 апреля советским войскам все же удалось ворваться на окраины города. К вечеру того же дня над последним бастионом Восточной Пруссии взметнулся красный флаг победы.

С окончанием Земландской операции завершилась и Восточно-Прусская операция. Кампания продлилась 103 дня и стала самой протяженной операцией последнего года Войны.

Бои в Восточной Пруссии

Восточная Пруссия была первой германской землей на пути нашей наступающей армии. В этой книге собраны воспоминания ветеранов 33-й армии. Именно солдатам этой многострадальной армии, которая защищала в октябре-декабре 1941 года Москву, а затем погибла почти целиком вместе со своим командующим генерал-лейтенантом М.Г. Ефремовым под Вязьмой (апрель 1942 г.), довелось первыми выйти к границе с Восточной Пруссией. И первый орудийный выстрел по позициям противника, который пытался остановить наши войска на этом рубеже, сделали артиллеристы 33-й армии. Восточно-Прусская стратегическая наступательная операция была предпринята войсками 2-го, 3-го Белорусских и частью сил 1-го Прибалтийского фронта. Оборона немцев имела семь рубежей в глубину и состояла из шести упрепрайонов. Немцы сосредоточили здесь 780 000 человек, в том числе 200 000 фольксштурмовцев, 8200 орудий и минометов, 700 танков, 775 самолетов. Мощь наших войск была значительно выше. Исход битвы фактически бы уже предопределен, но драка была жестокая. Немцы понимали, что боевые действия начались уже на их территории, что война пришла и в их дом…

На фронте вся сохранность есть земля. Чуть что - окоп выкопал, и уже ничем тебя не взять. Лопата на фронте - главное оружие солдата. Не успел окопаться - и нет тебя при первом же обстреле. Лопата, ложка, котелок. Никогда не видел - а я до самого Берлина дошел! - чтобы солдат где-нибудь бросил лопату, ложку или котелок. Все, бывало, бросали, а это - никогда.

В Восточную Пруссию мы, можно сказать, заползли на пузе. Немец там сопротивлялся особенно сильно.

Тут, в Восточной Пруссии, меня поразило вот что. В каждой деревне, в каждом дворе много скота. У одной хозяйки, может, 10 или 15 коров. Видать, со всего Советского Союза сюда коровушек согнали. Со всей оккупированной территории. На фермах работали наши люди. Угнанные. Девчушки наши, по пятнадцать-семнадцать лет. Из наших русских областей, Белоруссии, Украины. В рабстве у них были.

Среди хозяев мужчин не было. Видимо, всех призвали в армию, все воевали.

Вспоминаю, как мы входили в Восточную Пруссию.

На прорыв шли в сплошном тумане. Возможности использования тяжелой техники почти не было. Авиация находилась на аэродромах. И танки, и бронетранспортеры, и «катюши» шли позади нас. Мы продвинемся на километр-два, и они на километр-два следом за нами. В бой их не вводили. А потом, когда мы прорвали на всю глубину, танки в этот прорыв и пошли сплошной лавиной. Ночью, с включенными фарами. В тумане. Они шли, обгоняя нас, часов пять или шесть. Почти всю ночь. Мы смотрели на этот грохочущий поток и думали: ну, пошла махина, теперь не остановишь. Утром мы двинулись следом за ними.

Вот так была отрезана Восточная Пруссия от Центральной Германии.

Первую деревню мы взяли - там всего две старухи, древние-предревние. «Где же народ?» - мы их спрашиваем. А они нам: «Ушли все. Нам сказали: придут русские, с рогами, всех будут убивать и вешать. Уходите. Вот все и ушли. А мы уже старые, смерти не боимся». Подошли к нам, потрогали, убедились: не черти, рогов нет. Дальше - больше стали немцы появляться. И молоденьких бабешек вскоре увидели. Но мы на этот счет - ни-ни. Правда, презервативы нам все же выдавали. На всякий случай. Как противогазы в начале войны. Ребята-то все молодые!

А один раз… Стоим где-то, костры запалили. Немцы далеко. Гармошка заиграла. Ребята сразу: «Гоп, со смыком!..» Пошла круговерть! Молодые все! Задорные! В медалях! А у кого и по две!

Немцы, гражданские, похоронились.

А были там, в Восточной Пруссии, хутора поляков. Эти наглые. Только мы пришли, а они уже ходят торгуют. А торгуют разной чепухой, что и купить-то нечего. Вот одна полька ходила-ходила вокруг нас. Никто ничего у нее не покупает. Осмелела, подошла, толкнула меня: «Ты! Пердулиный жолнеж!» Это что-то вроде: ты, засранный солдат!

Я поворачиваюсь и ей тут же: «Цо чебо пердолюдо дубу твоя матка тоже курва засрата бува!» Глаза у нее сразу выкатились - и как кинулась бежать! Мне ребята: «Откуда ты польский знаешь?» Я и рассказал им, что до войны на хуторах под Калугой мы на четырех языках разговаривали: русском, украинском, белорусском и польском.

Я был приписан ко взводу разведки. Как снайпер. Мы отдыхали. Приходит капитан-лейтенант, командир взвода разведки, и говорит: «Кто знает польский язык?» - «Я, - говорю, - малость знаю». - «Пошли».

Приходим на хутор. А там уже какой-то поляк палатку раскинул, брагу продает, разливает ковшиком. Мне капитан-лейтенант: «Спроси, какие деньги берет - наши или польские?» Я тому: «Яки пан бере пенензы?» - «А, яка разница, что порты, что сподныця». Ага, поляк, глядим, веселый попался, с этим столковаться обо всем можно. Выпил взводный браги. Видать, понравилась. Гляжу, его уже немного разобрало. И: «Ты ему скажи, что нам надо двух девок». Я поляку: «Пан, треба дви цурки». - «А цо я буду мать?» - «Пенензы». - «Добже. Вшистко бендить». Тогда мне капитан-лейтенант: «Скажи ему, чтобы девки были надежные. Ну, это… Чтобы от них никакой заразы не подхватить. А то тут, после немцев…» Я - поляку. Тот засмеялся: «Добже, добже, пан официр».

Прихожу во взвод. А уже слух разошелся. Разведка! И все ребята позабыли мою фамилию и стали меня звать: «Пан Калиновский! Пан Калиновский!» Так и звали, пока меня на косе той проклятой не ранило.

На фронт я пошел добровольцем. Хотелось мне, хохлацкого и казацкого происхождения, попасть в кавалерию. Поэтому я долго просидел на пересыльном пункте в Солнечногорске. Все ждал, когда же приедут вербовщики из кавалерийской части. Мало нас там осталось, человек пятнадцать. Всех разобрали. И тут приезжает мичман с Балтийского флота. Приехал и давай с комендантом ругаться: почему, говорит, людей на пересыльном пункте нет? Я, говорит, у тебя должен забрать 72 человека, а тут только 15! Комендант: недобор, мол, то да се… «Ну ладно, составляй строевку». А я тогда уже состоял писарем на пересыльном пункте. Грамотных было мало. Составляю я список, а себя не вписываю. Мичман мне: «А где твоя фамилия?» Я ему: так, мол, и так, в кавалерию решил… «Дурья твоя голова! - он - мне. - Какая кавалерия?! Война другая пошла! Ты знаешь, что любой захудалый матрос на голову выше самого лучшего солдата?!»

Я и согласился.

Учебный экипаж в Петергофе. Учили меня на баталера. Это каптенармус и помощник старшины. Одновременно изучал медицину. Приобретал специальность санинструктора. В бою должен был оказывать первую медицинскую помощь.

Оставалось мне совсем немного. Уже стали водить на корабли. Но вскоре отчислили из экипажа и направили в отдельный десантный батальон морской пехоты. Отчислили вот за что: однажды в увольнении мы, несколько моряков, подшутили над женщиной-милиционером - отняли у нее наган. Она заплакала. Наган мы ей вернули. Извинились даже. А она возьми да и доложи о происшествии. Шутку не поняла…

В феврале 1945 года мы уже брали штурмом Инстербург. Городок небольшой. Старая крепость.

До нас немцы уже отбили несколько атак. Наших много полегло. Стрелковый полк наступал. Выдохлись. В штабе 87-й дивизии стали решать: кого? А кого? Давай полундру.

Подняли наш 88-й сводный десантный батальон. Подвели на исходные. Все ребята были ловкие. Не один бой прошли. Ворвались. О, там было дело…

Рукопашная. Это не расскажешь. Ты хоть раз слышал, с каким хрустом кости ломаются? А как люди по-звериному рычат? Весь бушлат в крови, а в диске автоматном всего с десяток патронов израсходовано. И те выстрелил, пока к крепости бежали.

Я своих ни одного не помню. Все как во сне. Только потом руки болят. И чья кровь на бушлате, на сапогах… А чья кровь? Того, кто на пути попался.

В другой раз нас, 750 десантников, на малых судах высадили на побережье косы Фрише-Нерунг. Надо было захватить плацдарм, перерезать косу и не дать немцам воспользоваться косой при отходе от Бранденбурга и Пилау на Данциг, чтобы не ушли к союзникам.

Четыре часа утра. Выбрались мы на берег. Еще не рассвело. Стоял апрель 1945 года. Пирс не был приготовлен, и мы прыгали прямо в воду. Катера поддерживали нас как могли, вели по берегу огонь из крупнокалиберных пулеметов. А у немцев там были закопаны артиллерийские батареи. Обнаружили они нас почти сразу. И как дали шрапнелью! А шрапнель - такая гадкая штука. Вверху рвется. Нигде от нее не схоронишься, ни в окопе, ни в воронке.

Командир роты у нас такой бедовый лейтенант был. Бывало, все впереди нас бежит, первый в атаку поднимался. В Инстербурге тоже первым в немецкую траншею кинулся. И вот он только высунулся из траншеи, ему в каску осколком сразу и ударило. Каска так и разлетелась. Я подполз к нему. Положили мы его на дно траншеи. Он нам сказал: «Ребята, оставьте меня. Перевязывать бесполезно. Держитесь. Отходить вам не разрешаю». И Тут же помер.

Командование ротой принял на себя мичман Копыльцов.

За полусуток нас перемолотили там основательно. В строю осталось чуть больше 80 человек. Многие были ранены. Без поддержки тяжелого вооружения наступать трудно.

Меня контузило и ранило в ногу. Контузило так сильно, что в себя я пришел только в августе.

Когда мы шли на высадку, приказано было никаких документов с собою не брать. И вот меня, раненого и контуженого, вывезли с косы и отправили в госпиталь в Друскининкай. Рана моя вскоре зажила, а контузия не проходила.

И однажды на госпиталь напала банда литовцев, «лесных братьев». Поднялась паника. Народ весь куда-то побежал. Крики. Как будто рукопашная началась… И тут, во время этой паники, я и пришел в себя. Очнулся, гляжу, на спинке моей койки висит табличка: «Неизвестный матрос».

А домой из штаба батальона ушло извещение, что, мол, так и так, ваш сын, старший матрос Виктор Сумников, пропал без вести во время боя…

В августе я написал домой письмо, что жив и выздоравливаю.

А «лесные братья» приходили к нам за продуктами. Оголодали в своем лесу. Лежачих они не тронули. А вот батальон выздоравливающих, который сразу оказал сопротивление, положили почти весь. У них же и пулеметы были, и гранаты. Многие раненые выскочили через окна и убежали по шоссе в сторону Каунаса. Я, когда пришел в себя, тоже побежал по этой дороге. Нас подобрали попутные машины. Все, кто мог, бежали из госпиталя. Оружия-то у нас не было. А навстречу, на Друскининкай, на большой скорости, уже мчалась колонна грузовиков с войсками НКВД. Запомнил я вот что: у них на погонах были номера.

Когда я пришел в себя, спросил у ребят: какое сегодня число. Они назвали. «А какой месяц?» - «Август». Это был мой день рождения. Мне исполнилось восемнадцать лет.

А вот за что я был награжден медалью Ушакова. Правда, теперь ее у меня нет. Украли. Но удостоверение цело.

1945 год. Восточная Пруссия.

Пошли мы вперед. Разведка боем. Полундра сразу прорвала оборону, затоптали мы их окопы и траншеи и рванули в глубину. Узким клином прошли. И вскоре оказались у них в тылу. А что тыл? В тылу войск нет. Воевать не с кем. Прошли мы немного вдоль фронта и уже начали поджиматься к траншеям. Надо ж было возвращаться к своим. Вышли к долине. Долина вроде котлована. Меня и еще нескольких пехотинцев посылают в разведку. Пошли. Смотрим: в той котловинке немцы остановились. Оружие в пирамидах. Завтрак готовят, жратвою пахнет. Что-то лопочут. Я прислушался, но ничего не понял. А интересно было узнать, что они говорили, - я к языкам всегда был чутким и любопытным. Вернулись мы, доложили.

Так, командиры наши тоже ребята лихие были. Решили их, тех немцев, брать. Несколько взводов ушли в обход. Обложили мы их со всех сторон. Они даже ничего и не почувствовали. Боевые охранения бесшумно сняли. Полундра финками умело работала. Поднялись по условному сигналу: «Полундра!» Они сразу переполошились. Закричали: «Шварцен тойфель! Шварцен тойфель!» И ни одного выстрела. Нам тоже было приказано огня не открывать - до первого выстрела с той стороны. Хорошо, что никто из них не успел схватиться за оружие… Мы уже пулеметы установили. Ребята некоторые, гляжу, финки за голенища сунули. Всех бы до одного положили. Один только офицер выхватил пистолет и хотел было выстрелить в себя, но к нему кинулся матрос и прикладом автомата выбил из руки пистолет. Всех мы их взяли в плен. Привели в батальон 250 человек.

Когда брали, я подбежал к одному, ударил его ногой, пихнул стволом автомата. Он, смотрю, сразу заплакал, весь в саже… Я спросил потом: «Вифель яре?» И он мне показал на пальцах, что двадцать восьмого года рождения. На год моложе меня. Нет, там уже были немцы другие, не такие нахальные, какие к нам сюда пришли, под Калугу, под Москву. Там были уже остатки, замухрышки. Старики да непризывная молодежь. Артиллерии при них не было. Вооружение стрелковое, в основном винтовки.

Однажды, перед Инстербургом, тоже пошли в разведку боем. Всем батальоном. Нам в поддержку придали минометную роту. Там мы здорово их покромсали. Не сдавались. А когда не сдаются, у полундры столько злобы появляется…

Помню, сдружились мы с одним младшим сержантом из минометного расчета. Недели две мы с ним ели из одного котелка. 14 апреля его ранило.

Ему все хотелось найти аккордеон. Вот возьмем какую-нибудь деревню, дома стоят пустые. Он мне: «Пойдем посмотрим, может, где аккордеон найдем». Я ему: «Вась, а что это такое - аккордеон?» Не знал я тогда, что это за штука такая - аккордеон. На хуторе у нас только гармошка и была. А он мне: «Да это такая желтая гармошка. Только с клавишами. Вот найдем, я тебе покажу, как на нем играть надо».

Однажды полез на чердак и там подорвался на мине.

Через тридцать шесть лет я узнаю, что тут у нас начальник коммунального хозяйства с такой же фамилией. Прихожу: «Василий Иванович?» - «Да». - «В сорок пятом там-то был?» - «Был». Узнал. Обнялись. Собрались у меня дома. Отметили.

Ветров Василий Иванович - боевой мой товарищ. В Восточной Пруссии мы им здорово давали. Наша братва, морские пехотинцы, и минометчики. Если мы чуть где замешкались, пулемет там ихний или пушка, минометчики сразу - залп туда. Все, проход свободен, можно продвигаться дальше.

В прошлом году я поехал в профилакторий, наш, стариковский, за Калугой он тут недалеко. Приезжаю домой, а мне моя Егоровна и говорит: «Похоронили Василия Ивановича».

Бои за Мискау были очень трудные. За несколько дней мы сумели выбить немцев только из двух траншей. Взять город с ходу не удалось. И снова у нас в батальоне потери. Убит Мешвелян, ранены Адылов и Ерашов.

В эти дни, в середине марта, мы увидели американских летчиков. Они совершали челночные перелеты на бомбардировку Германии. И вот американский тяжелый бомбардировщик потерпел аварию. То ли его сбили, то ли подбили где-то еще далеко перед нами. Он начал падать. А летчики из него посыпались горохом и вскоре повисли на парашютах. Мы подбежали к одному, который приземлился в расположении нашего батальона. Вначале он испугался, подумал, что попал к немцам. А потом очень обрадовался, узнав, что мы - Красная армия.

У нас снова в эти дни начались потери. Подорвался на мине Тулепов. А когда возобновились атаки на Мискау, погибли Адыльбеков и Пилипенко. Двое ранены: Лихов и Осечкин.

Жалко, до Берлина я не дошел. Не довелось. Меня направили учиться в военное училище.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Европа в эпоху империализма 1871-1919 гг. автора Тарле Евгений Викторович

2. Война на восточном фронте Германии и Австрии. Русские успехи в Галиции. Поражение и отступление русской армии из Восточной Пруссии Вопреки планам германского штаба, приходилось углубляться в русскую территорию, не добившись развязки на западе. Теперь уже пи для кого

Из книги В донесениях не сообщалось... автора Михеенков Сергей Егорович

Глава 20 Бои в Восточной Пруссии Восточная Пруссия была первой германской землей на пути нашей наступающей армии. В этой книге собраны воспоминания ветеранов 33-й армии. Именно солдатам этой многострадальной армии, которая защищала в октябре-декабре 1941 года Москву, а затем

Из книги Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача - выжить! автора Горбачевский Борис Семенович

Глава двадцать вторая В Восточной Пруссии Январь - февраль 1945 года Первый немецкий городВ бинокль хорошо просматривались высоченная остроконечная кирха, ровные чистенькие улицы, аккуратные двухэтажные дома под красной черепицей, окруженные садами, в центре -

Из книги Вторая мировая. 1939–1945. История великой войны автора Шефов Николай Александрович

Конец Восточной Пруссии Одновременно с Висло-Одерской операцией началось сражение за Восточную Пруссию. В Восточно-Прусской операции (13 января - 25 апреля 1945 г.) приняли участие: 2-й Белорусский (маршал К. К. Рокоссовский) и 3-й Белорусский (генерал И. Д. Черняховский, затем

автора Черенин Олег Владимирович

Глава 2 Полиция безопасности, Служба безопасности (СД) Германии Их органы в Восточной Пруссии Главный отдел гестапо «Кёнигсберг»За годы существования нацистского режима в Германии была создана совершенная система подавления и уничтожения и явных врагов Рейха, и просто

Из книги Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942 автора Черенин Олег Владимирович

Глава 3 Противоборство германских и польских спецслужб в Восточной Пруссии и польском Поморье Творцы Версальской системы старались изначально создать такую конфигурацию послевоенного устройства Европы, которая бы гарантировала страны-победительницы в будущем от

Из книги Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942 автора Черенин Олег Владимирович

Глава 5 Деятельность советской разведки на территории Восточной Пруссии ПредшественникиОдним из оснований успешной работы разведывательных служб является всемерное использование опыта, методологических и практических наработок их предшественников. Известно, что

Из книги Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии. 1911-1920 автора Литтауэр Владимир

Глава 11 ПОВТОРНЫЙ ЗАХВАТ ВОСТОЧНОЙ ПРУССИИ Наша 1-я армия не смогла выдержать атаку немецкой армии и была вынуждена покинуть немецкую территорию и отойти в Россию. Пару недель у границы шли серьезные бои, но русским удалось развить контрнаступление, и теперь уже немцы

Из книги Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910–1918 автора Бьюкенен Джордж

Глава 16 1914 Опровержение некоторых утверждений относительно моей позиции по вопросу о нашем участии в войне. – Императорский манифест о войне. – Народ сплачивается вокруг трона. – Патриотические сцены в Москве. – Наступление в Восточной Пруссии. – Битва при

Из книги Русские и пруссаки. История Семилетней войны автора Рамбо Альфред

Глава шестая Завоевание Восточной Пруссии Когда возникла необходимость заменить Апраксина, Фермор был избран отнюдь не по старшинству чинов, поскольку ему предшествовали Бутурлин, оба Шуваловы, Юрий Ливен и Пётр Салтыков. Среди них он занимал лишь седьмое место. Но,

автора Иванов Анатолий Леонидович

Из книги Скорость, маневр, огонь автора Иванов Анатолий Леонидович

Конец Восточной Пруссии Полевой аэродром Гросс-Козлау оказался очень ограниченным по размерам. Он не был приспособлен для взлета и посадки истребителей и поэтому, прежде чем сесть на него, мы долго присматривались к узкой ленточке грунта, расположенной вдоль шоссейной

Из книги Русские землепроходцы – слава и гордость Руси автора Глазырин Максим Юрьевич

«Чудо на Марне». Русское наступление в Восточной Пруссии! 1914–1918 годы. Первая мировая война. «Чудо на Марне», спасение от разгрома англо-французских войск и Парижа обеспечено русской кровью, наступлением русских войск против немцев на восточном фронте («Восточно-Прусская

Источники:

Ряжских (1915 года рождения), Пелагеи Павловны Кузовлевой (1910 года рождения), Галины Федоровны Кузовлевой (1927 года рождения), Анастасии Ивановны Андреевой (1924 года рождения).

Анна Анищенко,

ВОЕННЫЕ СОБЫТИЯ НА ТЕРРИТОРИИ ДОЛГОРУКОВСКОГО РАЙОНА

а центральной площади села Долгоруково 22 июня 1941 г. шумела ярмарка, а в полдень радио принесло страшную весть - война. Холодным декабрем 1941 года враг ступил и на нашу землю...

Немцы рвались к сердцу нашей Родины - Москве. Важным стратегическим пунктом являлся Елецкий железнодорожный узел. 3 декабря передовые отряды фашистов ворвались на окраину г. Ельца. Всего за одну ночь они полностью овладели им, начались массовые грабежи и расстрелы.

Немецко-фашистские захватчики прорвались на территорию Долгоруковского района 30 ноября 1941 года с северо-западной стороны села Сухой Ольшанец. В числе первых населенных пунктов, захваченных немцами, были села Войсковая Казинка, Ново-Троицкое, Вязовое. В Долгоруково немцы вошли 4 декабря 1941 года. При отступлении наши войска взорвали вокзал, зернохранилище и ряд других объектов с одной целью - не отдать врагу. Немецким частям довольно быстро удалось захватить большую часть железной дороги (за исключением Харламовки - там маневрировал бронепоезд «Ленинец»).

В первых числах декабря 4-й Воронежский полк полковника Войцеховского Первой Гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизии генерал-майора, пройдя около 25 км и заняв деревню Богатые Плоты, вынужден был притормозить и без того медленное движение на запад, потому что слева над его боевыми порядками «нависала» вражеская группировка в районе железнодорожной станции села Долгоруково. Большая она, нет? Ответы на эти вопросы ждали от разведчиков. Они с ног сбились, ища «материализованных» ответов. Было принято решение - провести разведку боем. Но из 24-х положенных по штатному расписанию разведчиков было всего 11, и Войцеховский выделил в помощь усиленный взвод майора Григорьева из 2-го стрелкового батальона. «Языков» разведчики взяли в сарае на восточной окраине села. Те дали показания: в Долгоруково стоит малая часть 45-го пехотного полка, упорно сопротивляться никто не думает...

1-й и 3-й батальоны получили иную задачу. 2-й - атаковать Долгоруково. Но тут неожиданно поступила другая информация от связного - немцы вышли из Долгоруково и направились навстречу 2-му батальону. Прозвучала команда: «В бой идут все!» Остался только Войцеховский с адъютантом , чтобы руководить действиями 1-го и 3-го батальонов. К позиции 2-го батальона у Долгоруково направились начальник штаба Худяков и комиссар Латышев. Позже, когда обсуждались итоги боя за Долгоруково, отмечали, что Григорьев сделал совершенно правильно, отведя батальон в овраг. Очень чётко сработали артиллеристы (командир Шершников, наводчик Корсаков). Под осколочными снарядами немцы залегли, а Григорьев повёл батальон в контратаку, чтобы в поле драться, а не в посёлке... Дело дошло до рукопашной. И опять комбат Григорьев показал незаурядную смекалку - фашисты бросились к Богатым Плотам. А туда Войцеховский «по протоптанной колее» послал свой последний резерв во главе со старшим лейтенантом Василием Лесновским, своим адъютантом.

Попав между «молотом и наковальней», немцы запаниковали, а это самое страшное. Они бежали к селу Покровское, чтоб спрятаться за Олымом... Было 9 декабря 1941 года, вторник. «Под занавес» батальон Григорьева атаковал немецкую группировку у деревни Грызлово. Атака шла на одном дыхании – после победы у Долгоруково.

Приведем хронику событий в населенных пунктах Долгоруковского района в эти дни:

Тяжелые и кровопролитные бои проходили за село Стрелец. Село оборонял 1-й батальон 333-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии, которая входила в 13-ю армию Брянского фронта. Село было сильно укреплено, на колокольне церкви сидели пулемётчики. Оттуда был прекрасный обзор - на открытой местности, на снегу – всё, как на ладони. Двое суток шёл тяжёлый бой, церковь начали обстреливать из орудий. Уничтожили пулеметчиков на колокольне. Но в этом бою понесли большие потери - 126 человек нашли навек покой на местном кладбище. «В Стрелец первым ворвался батальон под командованием. Здесь 4 полк захватил 29 противотанковых орудий, 55 автомашин, сотни пленных, ценные штабные документы 133-го немецкого полка, - пишет в книге «Бойцы вспоминают минувшие дни», - в то же время 2 батальон овладел населенным пунктом Грызлово и захватил ещё 15 противотанковых орудий, 48 автомашин».

Село Братовщина. Здесь в начале войны в здании средней школы располагался военный госпиталь. К концу ноября его эвакуировали. Вечером 3 декабря 1941 г. через Братовщину пошли наши отступающие части. При отходе они вывели из строя железнодорожное полотно, связь. В середине дня 4 декабря в село вошли немцы. В ночь с 8 на 9 декабря части Красной Армии восстановили разрушенный мост. В ту же ночь немцы расстреляли 12 наших бойцов, которые были взяты в плен. При отступлении на соединение с частями, ранее отошедшими к Ельцу, немцы зажгли село. Сгорело 18 дворов.

Село Дубовец. 3 декабря 1941 г. рано утром в село вошли немцы. С их приходом на селе начался грабёж, пожары. Было расстреляно 10 и ранено 8 человек мирных жителей. Сгорело 10 жилых домов и здание правления колхоза. 6 декабря Дубовец освобождён 84-м стрелковым полком 1-й ордена Ленина Гвардейской стрелковой дивизии. В местной церкви был организован госпиталь, а на краю кладбища образовалась братская могила, где покоятся останки 77 человек.

Деревня Рябинки . 7 декабря 1941 г. немцы сожгли на костре Ивана Фёдоровича Горностаева - участника Первой мировой войны, председателя колхоза. За несколько минут до трагедии он бросил гранату в окно дома, где размещался немецкий штаб.

Село Стегаловка .2 декабря в Стегаловку на мотоциклах и грузовиках въехала немецкая пехота. Бежать сельчане не могли - куда побежишь в лютый мороз, бросив все нажитое? Многие прятались в подвалах. Немцы чувствовали себя полноправными хозяевами. Заходили в избы, выгоняли женщин, стариков и оцепеневших от страха ребятишек из теплых помещений. Кто прятался у соседей - бедняков, - в самые убогие хижины немцы не шли, кто забивался в сараи и погреба. К большой радости селян, фашисты пробыли в недолго, меньше недели. Но успели истребить всю живность и навести ужас на жителей. Следом шли эсэсовцы, которые должны были уничтожить Стегаловку и прилегающие населенные пункты. Но наступали наши войска, и гитлеровцы в панике бежали. Радостно и со слезами на глазах встречали стегаловцы воинов 148 дивизии 13 армии.

В селах нашего района дислоцировались эвакогоспитали. Они располагались в помещениях школ в населенных пунктах: Жерновное, Дубовец, Гущинка, Слепуха, Войсковая Казинка, Верхний Ломовец, Братовщина, а также в участковых больницах сел Меньшой Колодезь и Стегаловка. Были и передвижные госпитали - на конных повозках.

Наше исследование можно продолжить по другой схеме. Вот названия улиц нашего села: Гвардейская, Лестева, Дешина, Дудченко. Они носят имена Героев-земляков. Андрей Иванович Дешин родился в 1924 году в д. Котово. Погиб в 1943 году при форсировании Днепра в возрасте 19 лет. В 26 лет оборвалась жизнь уроженца Новой Дешина. Хутор Веселый - родина Ивана Андреевича Дудченко, чья жизнь оборвалась в 1944 году в возрасте 30 лет при форсировании Дуная. Взрослым мужчиной ушел на фронт Егор Иванович Лазарев, житель села Долгуша. Но ему тоже не удалось больше увидеть родные просторы. Он погиб в 37 лет при форсировании Припяти. Виктору Семеновичу Севрину удалось дожить до долгожданной победы. Но от пережитого он скончался в 1959 году - в 35 лет. Адам Герасимович Ловчий и Петр Тимофеевич Жданов - полные кавалеры ордена Славы.

В боях под Москвой геройски погиб дивизионный комиссар, член Военного Совета, начальник политуправления Западного фронта Дмитрий Александрович Лестев. «Мы отстоим Москву, чего бы нам это не стоило», - так писал комиссар Лестев в газете «Красная звезда» за день до своей гибели. Именем названа одна из улиц Москвы. Память о героическом комиссаре увековечена и на родной долгоруковской земле.

Другому нашему земляку - Ивану Сергеевичу Пашкову посвятил стихи поэт Алексей Сурков:

Закопали в могилу, ушли в село.

Тяжким грузом сдавило грудь.

Целовал я сырые комья земли,

Уползая к ребятам в лес.

В 10.30 враги меня погребли,

А в 11 я воскрес…

Немецко-фашистские захватчики принесли много горя мирным жителям. От рук врага погиб Семен Тимофеевич Шацких. Семь жителей деревни Ильинка погибли в дни оккупации. была повешена за связь с партизанами. Всего по району во время оккупации погибло 262 мирных жителя. В деревне Грибоедово из 110 домов было сожжено 96. Много домов оккупанты уничтожили в д. Красное и с. Братовщине.

После освобождения от немецко-фашистских захватчиков район продолжительное время был в прифронтовой зоне. Женщины рыли окопы, строили каменную дорогу, сохранившуюся до сих пор. Её до сих пор называют военной – дорогу из Стегаловки в Чернаву.

В июне 1942 года райцентр был переведён в Стегаловку. Тыл и фронт жил единой целью - все для Победы! Не было ни одной семьи, которая не внесла бы вклад в помощь фронту. Колхозник сельхозартели «Луч свободы» Д. Пономарёв собрал 101,5 тыс. руб. на строительство самолёта. Школьник Толя Балашов внёс 200 руб. на строительство самолёта «Октябрёнок», учитель Харламовской школы И. Курепа - 15 тыс. руб., и этот список можно продолжать. Бывший заведующий Загороднев вместе с учениками из с. Слепуха несколько ночей вёл сбор хлеба для Красной Армии. Лидия Николаевна Кузьмина, директор Слепухинской школы, вместе с учителями работала на уборке хлеба.

11 мая 1943 г. пришла телеграмма от Верховного главнокомандующего трудящимся района. Вот её полный текст: «Елец. Орловский обком ВКП(б). Секретарю Долгоруковского РК ВКП(б) товарищу Новикову. Председателю райсовета товарищу Петрову. Передайте колхозницам и колхозникам Долгоруковского района, собравшим 101 637 руб. на строительство танковой колонны имени Орловских партизан, сдавших в фонд Красной армии 4086 пудов хлеба, - 1870 пудов мяса, мой братский привет и благодарность Красной армии».

Наша летопись будет неполной, если не приоткрыть ещё одну страничку тех суровых лет. С первых дней Великой Отечественной войны сотни долгоруковцев сражались с немецко-фашистскими оккупантами. Отвагу и мужество показали и наши земляки-педагоги. От родной Орловщины до Восточной Пруссии прошагал дорогами войны. Бывший военрук Долгоруковской школы штурмовал Кенигсберг. Учительница из Большой Боёвки освобождала Варшаву и участвовала во взятии Берлина. Её боевые подвиги отмечены орденами Красной Звезды и Отечественной войны. Педагоги и награждены орденами Красного Знамени. , - орденами Славы III степени. На разных фронтах сражались педагоги: и обороняли Москву, и - Ленинград, - Сталинград. В битве на Курской дуге участвовал. Он награжден орденом Отечественной войны II степени. Медалями «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина» награждена пионервожатая.

В годы Великой Отечественной войны на территории Долгоруковского района располагались:

1941 год : 56-й кавалерийский полк в Долгоруково, 84-й стрелковый полк, 6-я стрелковая дивизия в Дубовце и 146-й моторизованный батальон в Стегаловке.

1942 год : 45-й стрелковый полк - на хуторе Парахин; 25-й артиллерийский полк, 418-й стрелковый полк, 133-я стрелковая дивизия - в деревне Большой Колодезь; 53-й танковый батальон в селе Верхний Ломовец; 16-й и 498-й стрелковые полки, 8-я и 132-я стрелковая дивизия в селе Стегаловка.

Госпитали: в Стегаловке - 50-й хирургический полевой; в Грибоедово - 186-й передвижной полевой; в Дубовце - 61-й хирургический полевой; в Большой Боёвке - 130-й корпусный полевой.

1943 год : 605-й и 519-й стрелковые полки, 81-я стрелковая дивизия - в селе Войсковая Казинка; 321-й стрелковый полк, 15-я стрелковая дивизия - в селе Стегаловка.

Госпитали: 2408-й передвижной полевой госпиталь - в селе Стегаловка, 4300-й инфекционный госпиталь - в селе Верхний Ломовец, 134-й эвакуационный госпиталь и 45-й передвижной полевой госпиталь - в селе Братовщина.

Список братских могил

на территории Долгоруковского района

№ п/п

Населенный пункт

Количество захороненных

Из них - неизвестных

Богатые Плоты

Большая Боёвка

Большой Колодезь

Братовщина

Верхний Ломовец

Грызлово

Гущин Колодезь

Долгоруково

Екатериновка

Жерновное

Меньшой Колодезь

Ольшанка

П-Петровка

Приклоновка

Сухой Ольшанец

Стегаловка

Павел Азаров,

11 класс СОШ № 1 г. Чаплыгина.

Научный руководитель: .

ГОСПИТАЛЬ № 000

Советский солдат. В изодранной осколками гимнастёрке, побелевшей от солёного пота, с трёхлинейкой и бутылкой зажигательной смеси сдерживавший натиск бронированных фашистских армий, познавший боль и горечь отступления, цеплявшийся за каждый бугорок, кустик в дни отступления. Он стоял насмерть, он остановил врага у стен Москвы, а потом гнал его до Берлина. И был он не былинным богатырём, а обыкновенным человеком, ежедневно идущим на смерть. Его кромсали осколки, рвали пули, а сердце так хотело жить! Спасали его, исцеляя израненное тело, добрые руки женщин - военврачей, фельдшеров, медсестёр. Как живой водой врачевали они тяжёлые раны лаской и состраданием.

В первые, самые тяжёлые, месяцы войны в городе Раненбурге был сформирован госпиталь. Ему присвоили № 000.

Здание СОШ № 2, в котором формировался госпиталь

Необходимость его организации объяснялась просто: линия фронта проходила в 170 км от города, неподалёку - крупный железнодорожный узел Мичуринск и станция Кочетовка с большим паровозоремонтным депо. Кочетовку фашисты бомбили ежедневно, бомбёжке подвергались Троекурово и Раненбург.

Суровые, наполненные постоянной тревогой и опасностью дни. С организацией, обустройством, а потом, на протяжении всей войны, трудными фронтовыми буднями госпиталя связана юность нескольких, тогда очень молодых наших землячек. Мне повезло - я услышал рассказы многих из них. Некоторые ушли из жизни совсем недавно, другие, слава Богу, живы.

Поезд на Киев отменили до особого распоряжения - бомбёжка повредила железнодорожное полотно. Было время подумать и вернуться, ведь дома остался трёхлетний сын. Но решила ехать, чтобы повидаться с мужем, может быть, в последний раз. Весь путь поезд двигался под авианалётами фашистов. В Киеве - патрули, проверка документов комендатурой, постоянный грохот взрывов, уже много разрушенных зданий. С мужем увиделись всего на два часа. Поступила срочная телеграмма из Раненбурга с требованием прибыть в распоряжение военкомата . По приезде получила приказ - начать организационную работу по подготовке и развёртыванию госпиталя. Его начальником был назначен тов. Василевский, прибывший из Рязани. Райисполком решил отдать госпиталю помещение бывшего Учительского института и все прилегающие к нему здания. Началась мобилизация персонала для госпиталя: военным комиссаром стал, начальником материальной части - , начальником финансовой части - .

Помещение к приёму раненых готовили раненбургские комсомольцы: чистили стёкла, мыли стены, натирали полы. Затем начало прибывать оборудование, его заносили и размещали внутри здания. Довольно скоро привезли и первых раненых. Девушкам, готовившим госпиталь к их приёму, предложили работать здесь в качестве санитарок, медицинских сестёр. Многие согласились.

Одна из этих девушек - Лилия Сергеева Зайцева. Здесь, в эвакогоспитале № 000 для неё и началась война, здесь она работала в лаборатории, которой заведовала, «а когда появлялась свободная минута - помогала обрабатывать раны, устраивала раненых в палатах. Иногда нужно было просто посидеть возле бойца, почитать ему письмо из дома, книгу», - вспоминала Лилия Сергеевна. Это из последней беседы с ней. В марте 2004 года Лилии Сергеевны не стало.

Ещё одно свидетельство. Крылова. В 1941 году ей было десять лет. «Шефство над ранеными, находившимися в госпитале № 000, каждый из нас воспринимал как свой долг, как маленький собственный вклад в победу над фашистами. Почти у всех на фронте были отцы, старшие братья. Каждый день, сразу после уроков спешили к раненым. Читали книги, письма, под диктовку писали весточки к родным. Только много позже я поняла, как бойцы ждали нас, как согревало их наше присутствие, как напоминало им о родном доме. А как старались мы поддержать раненых: пели, плясали, читала стихи. Многие песни родились уже в дни войны, даже на фронте. Иногда мы не знали слов или мелодии. Но желание помочь восполняло этот недостаток, мы читали песни как стихи и сочиняли к мелодии свои слова. Наградой нам были просветлевшие лица бойцов. Самой любимой песней для всех была «Катюша», в каждом концерте мы исполняли её по несколько раз».

Уже в начале осени стало понятно, что дальше в Раненбурге госпиталю оставаться опасно. «Постоянно были слышны бомбовые разрывы со станций Троекурово. А это всего в 30 км от города. Да и бои с фашистами на центральном участке фронта приближались к Москве. Каждый день мы с тревогой смотрели на карту, где флажками была обозначена линия фронта. Мы готовились к отъезду, готовились и наши родные. Было получено разрешение - мобилизованным в случае передислокации взять с собой членом семей. брал с собой жену и двух дочерей. - дочь, а я - сестру и сынишку (муж - Фёдор Васильевич Орлов находился в действующей армии)», - вспоминает Галина Ивановна Орлова.

В октябре 1941 года началась передислокация госпиталя, эвакуация его личного состава. Всё делалось в ночное время и под постоянными авианалётами. От героинь нашего рассказа требовались спокойствие, уверенность, слаженность действий. Они ещё не успели ощутить себя бойцами. Это были женщины, вырванные войной из надёжной, мирной, благополучной жизни. Огромная беда, обрушившаяся на страну, всё расставила по своим местам, воспитывая и жёсткость и милосердие.

Из рассказа Ольги Петровны Танчук. Мы встретились с ней в последний раз осенью 2002 года. 3 января 2003 года она умерла. «Госпиталь полностью вывезли в ноябре 1941 года. Имущество, сотрудники с семьями целый месяц двигались по европейской территории Союза. Проехали Рузаевку, Арзамас, свернули к городу Мурому и уже начали разгружаться, как вновь поступил приказ двигаться. Долго стояли в Выксе, а потом переместились в с. Архангельское под Москвой (бывшая усадьба князя Юсупова, а перед войной - санаторий командного состава Вооружённых сил). Здесь госпиталь развернулся основательно, уже в декабре он принял первых раненых. Их было 500 человек. Но это только в первые дни. Шла великая битва за Москву, ежедневно поступало множество бойцов и командиров. Особенно часто привозили танкистов, обгоревших в подорванных танках. Страшное, невыносимо тяжёлое зрелище: черная, обуглившаяся кожа, и только глаза, которые светятся надеждой, в которых от страдания стояли слезы. Горько, но спасти удавалось не всех».

Какая боль пульсирует в словах уже очень немолодой женщины! Не закрылись душевные раны, нанесённые войной. Скорбь о погибших сверстниках незримо присутствовала в нашем разговоре. «Вскоре госпиталь передислоцировали в Сходню, Истру, а затем в Волоколамск. Напряжение битвы под Москвой не позволяло нигде оставаться надолго. Мы следовали за развёртывающимися военными действиями. Всё время преследовала мысль: «Надо быть там, где мы нужнее всего». Теперь уже за одни сутки поступало до 500 раненых. Санаторий им. Чехова с трудом вмещал такое количество людей. Медперсонал падал с ног от усталости. Час отдыха казался огромным счастьем. Только теперь понимаю, что находились в самом пекле. Волоколамск не забуду никогда. Налёты фашистских бомбардировщиков следовали день и ночь. Канонада - непрерывная. Город охвачен пожарами, горит вокзал, хранилища с горючим. В воздухе - клубы дыма и гари. Рядом с госпиталем - родильный дом. Одна из бомб разорвалась там. Кровь стыла от криков детей и матерей, доносившихся из-под развалин. Это дополняло общий ужас. От бессилия чем-то помочь опускались руки. В один из этих трагических дней погибли две мои подруги, землячки. Лене Кеменовой из Кривополянья оторвало ногу, и она умерла на операционном столе. Зина Скуратова получила сквозное ранение в живот и скончалась. Но самое страшное ждало нас впереди. В январе 1941 года разбомбили госпиталь. Целиком разрушили госпиталь с тяжелоранеными, вынести не удалось никого!» - Галина Ивановна вытирает слезы. Они не высохли за долгие шестьдесят лет. Боль и скорбь всё также неизбывны.

Разве могли фашистские стратеги учесть такое самопожертвование, презрение к опасности русских женщин. Им предстояло многое познать, запомнить, пропустить через собственное сердце. Услышать истошный вой пикирующих фашистских «юнкерсов», щедро поливающих землю свинцом, рыдание женщин над убитыми детьми. Увидеть, как несмышлёный малыш дёргает за руку убитую мать, пытаясь поднять её. У многих из них на фронте были отцы, мужья, братья...

Весь долгий, тяжёлый путь прошла с госпиталем Вера Михайловна Лугинина. Она не рассталась с медицинской профессией и после войны. Десятки лет проработала медицинской сестрой в детском саду. Замечательная женщина с тёплой доброй душой, она ушла из жизни в 1998 году. Это её воспоминания. Они записаны во время одной из встреч со школьниками: «Накануне войны я заканчивала 1-й курс химико-технологического института. Получила телеграмму от мамы, что она мобилизована (Вера Михайловна - дочь фармацевта госпиталя). Я выехала в Раненбург. Поступила на ускоренные курсы медсестер, и 2 февраля 1942 года, когда госпиталь был под Красногорском, меня мобилизовали. Самым страшным воспоминанием о войне для меня стали бои под Волоколамском. Помню, как несколько авиабомб попали в здание госпиталя. Казалось, что весь город превратился в огромный костер. Мы двигались в Истру, останавливаясь на небольших станциях. Везде - множество раненых. Небольшой полустанок Сычевка запомнился сильнейшим налетом на госпиталь. Количество раненых все увеличивалось. И это были не только солдаты. Множество детей, попавших под бомбовые удары, подорвавшихся на минах, раненых осколками снарядов. Тяжело­раненые... Мечущиеся в бреду, выкрикивающие слова команды или шепчущие родные имена, цепляющиеся за тоненькую ниточку, ещё связывающую их с жизнью. Спасти удавалось не всех. Помню день, когда из одиннадцати бойцов выжило только трое, остальные умерли на операционном столе».

«У войны - не женское лицо» - эти слова принадлежат белорусской писательнице Светлане Алексиевич. А если война пришлась на самое начало судьбы, на годы юности? Совсем молодыми, неуклюжими от тяжелого солдатского облачения, с детскими косами, мало, что в жизни увидавшими, оказались девушки на войне. Шли через невзгоды, через неженские испытания, и с надеждой на скорую победу встречали каждый новый день. Были и такие, кто буквально встретил свою судьбу на фронте. Вера Цицина в госпитале под Смоленском взялась выхаживать раненого комвзвода, которого врачи считали безнадежным.

«...Первое, что увидел Василий Лугинин, придя в себя, были голубые-голубые глаза склонившейся к нему медсестры. «Как тебя зовут?» - прошептал он непослушными губами, и услышав ее ответ: «Вера», попытался улыбнуться: «Вера? Это хорошо...». Обменялись адресами, номерами полевой почты. Война испытала на прочность обоих. Санитары не раз ещё вытаскивали истекающего кровью Василия с поля боя. А чуть подлечившись, он до срока возвращался на передовую. Дважды к нему домой приходили похоронки, а он оставался жить. Вера служила в эвакогоспитале. «Перевязывала раненых, ухаживала за ними. Отзывалась на каждый стон. Однажды после бомбёжки пришлось откапывать раненых из-под развалин. Другой раз откапывали её». Следующая встреча была уже после войны. Больше они не расставались, неся по жизни печали, радости, свою любовь.

В суровом 1942 году познакомились в госпитале Николай Петрович Литвинов и его будущая жена Анастасия Ильинична. Почти два года жили они мечтой о новых встречах. Вот строки из военного дневника командира автороты: «Победа!!! Весь мир трепещет - и я не могу уложить в одну запись эту великую дату... Милая Асенька, где ты, моя хорошая, ликуй вместе со всем народом. Больше нет страшной войны. Народ русский врага разгромил!».

Битва за Москву была ожесточенной. После форсирования небольших рек войсками лед оставался разбитым, раскрошенным в мелкую крошку, а вода в полыньях была красной от крови, в ней плавали искалеченные тела. Из госпиталя медсестер часто посылали сопровождать поезда, вывозившие раненых с передовой. Эти составы проходили через шквал огня, который обрушивали на них вражеские бомбардировщики. Фашистов не останавливал и красный крест.

Литвинова: «После победы под Москвой госпиталь перевели под Смоленск. Но здесь он задержался не надолго, вслед за наступающими войсками двигался на запад. Предстояло пережить ещё очень многое. Военные неудачи еще более ожесточили фашистов. Было такое ощущение, что они охотятся за госпиталем, и красный крест не является нашей защитой. И сегодня, если я закрою глаза, вижу освещенный операционный стол, склонившуюся над ним спину хирурга, слышу неровный стук колес, их громыхание на стыках рельсов. Они и сегодня стучат, «На запад, на запад, на запад...». Воспоминания юности - самые яркие. А это была моя юность. Тревожная, ежедневно рядом со смертью, но такая же, как и у вас, неповторимая».

Лугинина: «Весна 1945 года. Госпиталь вторую неделю стоит в Восточной Пруссии. Идут ожесточенные бои за Кенигсберг. Нам казалось, что сражение, как гигантская воронка засасывает тысячи советских солдат и, перемолов, искалечив их, выбрасывает. Было ощущение, что победу здесь одержать нельзя, перед Третьим Белорусским фронтом стоит неприступная крепость. Какие страшные раны, как много смертей! И все-таки в апреле бои завершились победой. Помню ясный весенний день. Вокруг госпиталя - старый парк. Густой цветущий кустарник, солнечные блики на листьях деревьев. Много играющих немецких подростков. Мальчишки всегда любознательны, война для них - игра. И вдруг низко, на бреющем полете - фашистские самолеты. Взрывы нескольких бомб, паника, истошные крики и... оторванная детская рука, повисшая на ветке кустарника и кровь, капающая на цветы. Я помню это всегда».

Военные дороги были долгими. Об окончании войны в Европе сотрудники госпиталя № 000 узнали в Литве, в городе Каунасе . Надеялись на скорое возвращение домой, ждали, что вот-вот встретят родных. Но война для них не закончилась. Госпиталь через всю страну был переброшен на Дальний Восток. Ехали несколько недель. Березовые перелески сменились таёжными густо зелеными лесами. Приветливая голубизна рек центральной России - глубокой свинцовой синевой рек сибирских. Остановились в поселке Шимановка. Неподалеку город Свободный Амурской области , чуть дальше -граница с Манчжурией.

«За границу Советского Союза госпиталь не перемещался. Военные действия длились недолго. Но раненых было много. Они рассказывали о японцах - смертниках, приковывавших себя цепями и пулемётами на перевалах, о танках, сорвавшихся в пропасть, о гибели товарищей» - это вновь воспоминания Веры Михайловны Лугининой. - «Только после разгрома Японии медперсонал госпиталя был демобилизован. Кажется, что возвращение уместилось в один день. Но в Раненбург мы приехали только в 1946 году».

А как же главная героиня моего рассказа? Она после разгрома фашистов под Москвой была переведена в госпиталь № 000. Он тоже формировался в Раненбурге. Его героический путь - ещё одна страница войны. Важно только не опоздать, открыть её, пока есть возможность услышать. Галина Ивановна Орлова после войны работала инструктором санитарного просвещения, председателем районного комитета Красного Креста. О военной молодости напоминают награды - орден Отечественной войны II степени, медали «За оборону Москвы», «За победу над Германией», «Фронтовик 1гг.», «60 лет битвы за Москву», медаль Жукова. Но достает она их нечасто. На склоне жизни воспоминания приносят боль.

Антон Соколиков,

11 класс СОШ № 4 г. Грязи.

Научный руководитель: .

ГРЯЗИНЦЫ В ГОД ВЕЛИКИХ ПОБЕД

истории Великой Отечественной войны 1944 год назван «годом великих побед». И это не случайно, потому что именно в 1944 году Красная Армия осуществила десять крупнейших стратегических операций, предрешивших окончательный крах фашистской Германии и ее сателлитов.

На южных рубежах

В составе 62-й Гвардейской дивизии 2-го Украинского фронта, которым командовал маршал Советского Конев, в ликвидации корсунь-шевченковской группировки немцев участвовал уроженец села Телелюй Грязинского района Алексей Иванович Корнев, воевавший в разведке. За успешные действия в этой операции дивизии было присвоено почетное звание «Звенигородская» и вручен орден Богдана Хмельницкого. Наш земляк отмечен орденом Отечественной войны 2-й степени.

Во время сражения в районе среднего течения Днепра уроженец села Средняя Дятчин командовал артиллерийским взводом на 1-м Украинском фронте. Со слов Василия Андреевича, победа нашей армии была нелегкой. «Окруженные немецкие части, - вспоминал ветеран , - дрались отчаянно. Цеплялись за каждый населенный пункт, за каждую высоту. Наш 58-й стрелковый полк в этих боях был настолько потрепан, что сразу же после ликвидации «котла», его отвели в Киев на деформирование...».

Зимой 1944 года под Корсунь-Шевченковским воевал уроженец Калачев, за плечами которого были Московская и Курская битвы, сражения на Днепре. был заместителем командира эскадрильи 166-го гвардейского штурмового авиаполка 10-й гвардейской Воронежско-Киевской Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова штурмовой авиадивизии. Летчика три раза сбивали, но он оставался в живых. Однажды судьба уберегла его от смерти и на земле: в ноябре 1943 года, автобус с летчиками, возвращавшимися с аэродрома, попал под бомбежку. Из четырнадцати человек в живых осталось только четверо... Во время боев в феврале 1944 года наш земляк неоднократно водил эскадрилью грозных «Илов» на штурмовку живой силы и техники противника, пытавшегося вырваться из кольца окружения. В июне 1945 года удостоен высшего воинского отличия.

В 1943 году был призван в ряды действующей армии грязинец Владимир Васильевич Федерякин. Боевое крещение получил при форсировании Днепра. Затем участвовал в ликвидации корсунь-шевченковской группировки гитлеровцев. За мужество, проявленное в этой операции, отмечен медалью «За отвагу».

Помощником машиниста трудился на Грязинском железнодорожном узле Федор Пахомов. В 1943 году он был призван на фронт. Принимал участие в боях под Корсунь-Шевченковским в составе 9-го Гвардейского минометного полка, где был сержантом-наводчиком. Вторую мировую закончил на Дальнем Востоке. За мужество и доблесть награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, медалью «За отвагу».