Читать интервью с ларисой голубкиной. Лариса Голубкина: «Зачем он тебе?» - спросил меня папа Андрея Миронова

Лариса Голубкина: «Знаете, есть люди, которые любят вспоминать школьные годы. Я не ностальгирую по школе – я вспоминаю «Гусарскую балладу»

Интерес к Ларисе Голубкиной не утихает со времён триумфа «Гусарской баллады», когда совсем юная актриса ворвалась в советский кинематограф на лихом коне, в гусарском мундире с саблей наперевес. Роль корнета Азарова в комедии Эльдара Рязанова принесла ей славу, любовь зрителей и толпы поклонников. Следом – служба в Театре Советской армии, новые роли и снова успех. Плюс 13-летний брак с народным любимцем Андреем Мироновым, который влюбляться влюблялся, романы крутил со многими красавицами, а руку, сердце и последние годы жизни отдал именно ей. Плюс дочь Маша, которая давным-давно сама популярная артистка… Согласитесь, это всегда любопытно!

Но нынче Лариса Ивановна живёт уединённо: репетиции, спектакли, гастроли, дом. Как многозначительно сказала она по телефону, «последние мужчины, переступившие порог её дома, – строители, которые несколько лет назад делали ремонт». В кино не снимается лет двадцать. Не хочет – неинтересно. Интервью даёт – исключительно по поводу премьер в театре, а их пока не предвидится. («День рождения в марте – это не повод, не круглая же дата!») И строго никаких откровений – свой внутренний мир и прошлое она охраняет как зеницу ока. «В интригах никогда не участвовала, сама себя режиссёрам не предлагала и не предлагаю. Я – кошка, которая гуляет сама по себе» – ещё одна цитата из телефонной беседы. Тем не менее актриса согласилась на откровенный разговор. И добавила несколько весьма неожиданных штрихов к своему, казалось бы, знакомому портрету.

Лариса Голубкина и Георгий Бурков (съёмки киноэпопеи «Освобождение», апрель 1968)

С ТРЁХ ЛЕТ Я ПЕЛА

– Лариса Ивановна, это правда, что в Театре Российской армии у вас звание – полковник?

– Придумываете… В нашем театре у актёров нет воинских званий.

– Значит, нет ни парадных мундиров, ни памятного табельного оружия?

– Если бы было, я бы давно всех перестреляла! (Хохочет.) Я бы выходила с пистолетом, как в «Оптимистической трагедии», и говорила: «Так не доставайся же ты никому!»

– Неожиданное начало… Готовясь к интервью, я нашёл информацию: якобы известный художник Маковский рисовал портрет вашей бабушки Агафьи – выбрав её как типаж исконно русской красавицы. Это так?

– Он, может, и рисовал – я не видела этого рисунка. Знаю только, что в молодости бабушка Агафья действительно славилась своей красотой. У неё был нос с горбинкой, глаза миндалевидные, голубые. «Типаж исконно русской красавицы»? Но подождите! Может, в нашем роду были какие-нибудь турки – кто знает?! В нашей семье все родственные связи были разрушены войной. Кто-то погиб, других жизнь разбросала по свету. Я и бабушку-то видела всего два-три раза… Мне известно, что предки жили в Зарайске Рязанской губернии, где были огороды и сады Голубкиных. Между прочим, там до сих пор есть лес Голубкиных – он так и называется – Голубкин лес. Знаю, что Анна Семёновна Голубкина, скульптор знаменитый мирового значения – папина двоюродная тётка. Но сказать, что я внешне на кого-то конкретно из родни похожа или кто-то на меня сильно повлиял, не могу.

Вот иногда себя спрашиваю: кто из взрослых на меня произвёл впечатление в детстве? У кого я чему научилась? Конечно, большущую роль в моей жизни сыграла и сильно на меня повлияла мама. Ведь упёртостью и упрямством я в отца. Я очень упёртая! И могла бы стать как он – вообще не могла бы ни с чем соглашаться. Но маме каким-то образом удалось смягчить мой характер, самортизировать. Думаю, вот эта упёртость папина передалась и Маше моей. Она тоже ого-го!

– Вы считаете, это не очень хорошая черта?

– Для женщины в упрямстве ничего хорошего нет. Я считаю, что девочку, будущую женщину надо воспитывать женственной, мягкой. Я бы даже сказала послушной – мудро послушной. Сейчас очень мы отпустили женщин в полёт и таким образом много семей разваливаются. Оказывается, сейчас женщины начинают узнавать, что им изменяют. А раньше этого не было? Было всегда! Было и будет, наверное. Если мальчиков воспитывали с мечом в руке, то девочек – у очага с вышиванием…

– Интересно, какая вы были в детстве?

– Мне очень нравится моё детство, которое прошло в Лефортове в Москве. Я там родилась, выросла. Кстати, Лефортовский парк мне до сих пор снится… Какая? Сколько себя помню, я была сама по себе. Притом что всегда очень активная была и якобы общительная, но своими «тайнами» и детскими секретами я не делилась ни с кем.

– Юная Лариса Голубкина была романтическая натура?

– Думаю, да. Знаете, как меня называли родственники в Калужской губернии, куда мы часто ездили всей семьёй? «Московичка, в попе спичка». (Смеётся.) Я вся была такая шустрая… в платьицах, с бантиком… «Приехала московичка…» С трёх лет я пела. Когда приходили гости, на бис исполняла весь репертуар Клавдии Шульженко и все военные песни, которые слышала по радио. И я уже тогда понимала, что во мне что-то есть особенное, потому что взрослые, чтобы послушать, как я пою, были готовы терпеть мои капризы.

– А как вас воспитывали? В «ежовых рукавицах»?

– Да нет… Сначала папа на войне был, а когда вернулся, мы уехали в Германию. Но из десяти лет, которые мои родители там провели, я жила только два года с ними. В гарнизоне, где служил отец, не было школы, поэтому я вернулась и все старшие классы жила в Москве самостоятельно. А знаете, что самое поразительное? Казалось бы, меня одну оставили. Делай что хочешь! Но у меня не было никакой смуты в голове. В девятом классе я поступила в дирижёрско-хоровое училище, позже стала ходить на лекции на биологический факультет МГУ. И никакие глупости мне даже не приходили в голову… То есть, видимо, что-то они заложили в меня вот так крепко. Ни шагу назад, ни вправо, ни влево. Расстрел! Причём я сама понимала, что мне не нужно.

Приведу такой факт. Когда родители вернулись в Москву, я уже снялась в «Гусарской балладе», толпы поклонников ходили за мной по пятам. Но мама с папой мне говорили: «Подумаешь, актриса! В двадцать два ноль-ноль – домой как штык». И я старалась – как штык. Помню, у нас на восьмом этаже было большое окно в коридоре, и мама меня там поджидала. Иду и думаю: «О-о! 15 минут одиннадцатого, а она уже стоит, ждёт». Время другое совсем было! Вот эти нынешние разговоры про секс-шмекс, пиво, всякие энерджайзеры на каждом углу… Сейчас идёшь по улице и – сплошное курение. И кто курит? Женщины! В наше время курили женщины, которые приходили из тюрем и лагерей. В нашем доме жила тётка, мамина сестра двоюродная, которая, отбывая за что-то срок, строила университет на Ленинских горах. Вот она «Беломорканал» курила – одна была на весь наш коридор курящая.

– Вы жили в коммуналке?

– Наш дом был построен в 1930-е годы по принципу американской гостиницы. В двухкомнатной квартире жили две семьи: в большой комнате мы и в маленькой соседка. Конечно, дом был просто роскошный – восьмиэтажный, с большим лифтом из красного дерева. В громадную парадную входишь, поднимаешься по лесенке – там огромное зеркало, а рядом слева сидел швейцар. Там же была парикмахерская, а внизу – прачечная… Я всё время наш дом вспоминаю. Так жалко, что его сломали. Рядом стоял дом военных переводчиков, и можете себе представить, сколько девочек из нашего дома повыходили замуж за этих парней.

1965 г.

ВПЕРВЫЕ ПОЦЕЛОВАЛАСЬ – В 19 ЛЕТ

– Ваш папа был кадровый военный, мама – классная закройщица…

– Я её даже потом называла «Юдашкин в юбке». Она своими руками творила чудеса. А папа вообще много чего умел делать здорово. Например, в преферанс играл как бог. Друзья ему говорили: «Голубкин, дай хоть раз выиграть!» Ещё он был мастер спорта и чемпион ЦСКА по стендовой стрельбе. И охотник был невероятный, заядлый. Мы жили очень небогато – голь переголь. Пальто нет, ничего у нас нет, зато у нас есть четыре дорогущих коллекционных ружья. Вот, понимаете, папа был шикарный – обаятельный, артистичный. Тётки в него влюблялись! Он играл на инструментах, пел под гитару, классно делал степ. И всё ему давалось очень легко, как бы между прочим. Поэтому, когда я вдруг вякнула, что хочу быть артисткой, папина реакция была абсолютно негативной: мол, ну что это за профессия, мы же на раз степ делаем. Захотим – сделаем, захотим – не сделаем. Но это же не профессия!

– Разве родители не видели, что у дочери способности к музыке?

– Видели. Ну и что! Это, как они считали, само собой. Красивые ноги, хорошая фигура, стать, музыкальность должны быть у человека – вот так отец считал. Но это не должно быть возведено в ранг профессии. Поэтому я три раза в неделю исправно ходила на биофак на Моховой, «заметая следы». Это тактический ход был для родителей. У меня же ещё хоровое училище было…

– У кого-то мальчики в голове, а у вас – арии из опер?

– Нет, я не могла так разделить. Что же вы думаете, мне мальчики не нравились? Нравились. И арии из опер мне тоже нравились. Но мальчиков я побаивалась. Потому что, видимо, мама провела хорошую подпольную работу. Накапала мне в мозги, что это такие «очень опасные элементы» и с ними надо быть очень осторожной – на всякий пожарный случай. В первом классе мы учились раздельно. Вдруг пришли мальчики… Мне это было интересно! Они были постарше нас на год-два, такие… бандиты, знаете?! По два-три года в одном классе сидели. Очень смешно один парень сказал: «Если кто-нибудь Ларису тронет, будет иметь дело со мной!» До сих пор храню маленькую статуэточку – Минин и Пожарский – из белого фарфора, которую мне Володя Талалай и Кручев Толя в девятом классе подарили. Ещё был Валера Скрипников, с которым мы пели вместе. К сожалению, его брат убил лет пять тому назад… Это первые мальчики, перешагнувшие порог моего дома. Родители были за границей, а я свой день рождения устраивала. Наготовила, накупила всего: и икра была на столе, и осетрина по пять рублей за килограмм, и салат из крабов… В кондитерском магазине на улице Горького купила огромный торт шоколадный с зайцем. Родители мне присылали много денег. Верили в меня!

– За вами вообще никто не присматривал?

– Иногда приходила мамина приятельница Вера Николаевна, и, видимо, это была «слежка»: не опустилась ли девушка, не дошла ли до какой-нибудь ручки. И, если что, – доносила сразу. Был случай, я уже первый курс театрального закончила, но ещё не снялась, и за мной ухаживал очень симпатичный мужичок, который был постарше лет на восемь. Мы даже не целовались – можете себе представить? Никто не поверит! Мы общались, он меня возил на своём модном мотоцикле «Ява», и, конечно, у него были какие-то планы на меня наверняка. Но они не осуществились по причине того, что нас увидели вместе, и немедленно был выслан донос в Германскую демократическую республику, что, мол, «беда – Лариса пропала». Мама тут же приехала! Они с Верой Николаевной посадили меня около пианино на таком крутящемся стуле – как на суде…

– И какие меры были приняты?

– Мама-то всё равно меня любила, она была мягким человеком. Но меня осудили и выслали за сто километров – в Ступино, к родственникам, на всё лето. Мне бы оттуда этому Мише позвонить, он мог мгновенно сесть на свой мотоцикл и примчаться. Но от страха и ужаса я напрочь забыла его телефон! Самое смешное, что, когда я вернулась в Москву и ему позвонила, он сразу предложил пожениться. А я, как только слышала, что молодой человек хочет на мне жениться, мгновенно исчезала. Мне не хотелось замуж.

– Почему?

– В молодые годы? Ой, не-е-т. Я очень поздняя пташка – в 19 лет только первый раз поцеловалась… Там целая история! Повесть можно писать. Зимой поехала в Ленинград на соревнования по настольному теннису среди студентов творческих вузов, и там мне очень понравился Олев Субби, художник эстонский. Я ему тоже понравилась. После соревнований мы разъехались по разным городам.

– Олев – ваша первая любовь?

– Это любовь, которая сквозной линией прошла через всю мою жизнь. Абсолютно чистая, непорочная – не было ни объятий, ничего! Во многом придуманная, нафантазированная. Как мечта! Как будто бабочка – летящая… И с его стороны тоже, что самое поразительное. После той первой встречи мы виделись всего два раза: однажды совершенно случайно в московском метро и ещё лет через двадцать, когда я приехала в Таллин на гастроли и пригласила его на свой спектакль. Потом в кафе он признался, что любит меня до сих пор! Поинтересовался, замужем ли я? Я ответила, что вышла замуж за Андрея Миронова. «А кто это?» – спросил Олев. В августе 2013-го он умер…

Некоторые люди довольно примитивно мыслят и чувствуют, как мне кажется. Когда не стало Андрюши, мне говорили, мол, ты Олеву позвони, вы будете встречаться. Бред! В этом же вся и прелесть, что всё осталось как бы незавершённым. Обычно о таком люди мечтают всю жизнь и сами же всё потом растаптывают. А во мне это осталось и живёт.

Шурочка

ПОСЛЕ ВОСЬМОГО ДУБЛЯ УНЕСЛИ НА НОСИЛКАХ

– Как вы решились поступать в ГИТИС?

– Абсолютная случайность! Я же в художественной самодеятельности в школе никогда не участвовала – меня она раздражала. Я видела, что это самодеятельность. (С иронией.) Я была выше этого! А получилось так. Накануне выпускного вечера в школе пожилая соседка, бывшая актриса, меня спросила: «Лариса, ты уже решила, куда будешь поступать?» Я рассказала, что хожу на биофак МГУ. «Да какой биофак! – воскликнула она. – Иди в театральный. Гарантирую, что тебя возьмут!» С её лёгкой руки я пошла и поступила на музыкальное отделение ГИТИСа.

– Признайтесь, вы в юности влюблялись в киноактёров?

– Никогда в жизни! Самый первый мужчина-актёр из наших, который мне с экрана понравился, был Слава Тихонов. В фильме «Максимка» он играл военного моряка русской царской армии. Красавец! Но сказать, что я им грезила и он во сне мне снился… Нет. Более того, я потом долгое время даже себя оберегала от компаний мужчин-актёров. Когда после «Гусарской баллады» у нас начались совместные поездки, концерты, я быстро поняла «обстановку» и про себя решила: та-а-к, всё это не для меня. И в театральном институте я всяческих студенческих посиделок сторонилась.

– То есть весёлая бесшабашная студенческая жизнь прошла мимо?

– И не жалею! Помню, на первом курсе была какая-то студенческая пирушка в общежитии. Вместе собрались, выпивали… Мне это так не понравилось, что я больше не ходила на подобные мероприятия. У меня была своя московская компания, где было очень весело.

– Правда, что мама до 25 лет даже на съёмки с вами ездила?

– Правда. Я тут недавно в Доме литераторов Ксюшу Рябинкину (мама популярного актёра театра и кино Евгения Стычкина. – Ред.) встретила. Мы с ней снимались вместе в «Сказке о царе Салтане» – я играла Царицу, она – Царевну Лебедь. Так вот в 1965 году мы с ней приехали в Севастополь на съёмки этой картины, и тут же подъехали наши мамы. Не в качестве надсмотрщиков – мы их сами с собой взяли. Мы жили в гостинице «Севастополь», кормили нас там же в ресторане, причём за столиком сидели мы вчетвером и две актрисы постарше – они параллельно снимались в каком-то другом фильме. И было безумно смешно: на столе стояла четвертинка водки, салатик, лучок нарезанный… А мы не пили ведь с Ксюшей. И наши мамы, чтобы поддержать компанию, выпивали наши рюмки… Между прочим, и отец мой носился на съёмочную площадку «Гусарской баллады» – приставал к Рязанову, чтобы мне меньше стригли волосы и не трогали брови, потому что моя гордость брови были.

У кинотеатра «Россия», июнь 1965

– На главную роль в «Гусарскую балладу» был просто невероятный кастинг. Как думаете, почему Эльдар Рязанов известным артисткам предпочёл вас – дебютантку?

– Пробовались и Светлана Немоляева, и Людмила Гурченко, и Алиса Фрейндлих… Ещё Ольга Забара… Недавно умерла жена Юрия Никулина. Татьяна у нас играла в массовке, но почему-то долгие годы всем навязчиво рассказывала, что именно она должна была играть Шурочку Азарову. Ну очень многим хотелось её сыграть, понимаете? Хотите, я скажу, как было? Многим хотелось, а я согласилась в «Гусарской балладе» играть, потому что поняла: это моя роль. Во-первых, я была девица, а это очень много значило для образа. Я была очень худая – весила 49 кг. Грудь была первого размера. Они же все тётеньки были – а на экране это всё видно. Во-вторых, я пела. В-третьих, темперамент у меня неуёмный был, энергия… Аж брызги летели! Ещё я неплохо умела стихи читать, а там же всё в стихах. Каждый съёмочный день, который проходил на «Мосфильме» в павильонах, – в перерывах я стояла в гусарском костюме около окна, смотрела и думала: «Боже мой! Завтра этот же троллейбус будет ехать мимо этого окна, но это будет завтра…» Мне хотелось остановить время! Потому что вся обстановка на съёмочной площадке была просто потрясающая.

– Постановщик фехтовальных трюков Владимир Балон вспоминал, как на съёмках было весело: зима, подмосковная деревенька, преферанс по ночам, как по просьбе Николая Афанасьевича Крючкова он бегал за водкой – 25 км на лыжах…

– Вот все эти «водочные» моменты меня мало касались. Я помню, что Балон сначала на шпагах меня натаскивал, потом дали настоящую двух с половиной килограммовую саблю образца 1829 года, и в кадре я с этой саблей дралась. Сама скакала на лошади и практически все каскадёрские трюки делала сама. Единственная заминка вышла, когда я должна была со шпагой в руке прыгнуть с балкона.

– Эльдар Рязанов рассказывал, как, чтобы придать вам уверенности, решил сам показать пример.

– Он действительно прыгал…

– А потом в своей книжке написал, что чудом ничего себе не сломал, а «на третьем дубле у Голубкиной подвернулась лодыжка, и её на носилках унесли в медпункт…»

– Всё верно. Только не на третьем, а на восьмом дубле! Тем не менее я же говорю: красотища была! Хотелось бежать, бежать и бежать туда. Знаете, есть люди, которые любят вспоминать школьные годы. Я не ностальгирую по школе – я вспоминаю «Гусарскую балладу». Бум для меня самый главный в жизни – эти съёмки. Квинтэссенция – всё было в кулак собрано именно там.

В роли Царицы в фильме Александра Птушко «Сказка о царе Салтане», 1966

Фото: СЕРГЕЙ ЛИДОВ/«РИА НОВОСТИ»

ЖАЛЕЮ, ЧТО НЕ СТАЛА ОПЕРНОЙ ПЕВИЦЕЙ

– Вы заканчивали музыкальное отделение ГИТИСа… То есть не собирались работать ни в драматическом театре, ни сниматься в кино, мечтали о карьере оперной певицы?

– Конечно! В восьмом классе, ещё когда в Германии училась, помню, танцевала с каким-то молодым человеком, и он говорит: «Ну ты, конечно, будешь артистка, будешь выступать на эстраде…» Я чуть дар речи не потеряла: «На эстраде? Ты что, с ума сошёл?! Я буду только в оперном театре!» Мой педагог – знаменитая оперная певица Мария Петровна Максакова видела меня только на оперной сцене. У меня есть даже её рукописное пожелание: дескать, Лариса, нельзя зарывать в землю талант, который тебе дан природой. Но не учитывалось одно важное обстоятельство: я стала очень известной практически мгновенно. За первые полгода «Гусарскую балладу» посмотрело 49 миллионов зрителей. И отныне я должна была соответствовать этой известности каждый шаг. Если пою, то уж должна переплюнуть «Гусарскую балладу». А для этого мне надо было копытом рыть землю, делать репертуар…

– Что же помешало?

– Ну как вам сказать? Уже прошло много лет, и я теперь понимаю, что, конечно, большая глупость, что я не стала профессионально петь. У меня было меццо-сопрано, красивый тембр, он и сейчас неплохой, кстати говоря. Можете себе представить – на экзамене я пела «Аиду»?! Но для того, чтобы петь в опере, о-ох, это надо быть семи пядей во лбу, я считаю. Мало иметь красивый тембр и диапазон. Ещё должен быть характер, уверенность в себе и внутренняя дисциплина невероятные. Невероятные! А мне уверенности в себе не хватило – я очень боялась своего исполнения и всегда безумно волновалась. Эту мою особенность нужно было побороть в зародыше – в самом начале жизни. А для этого мне надо было, чтобы родители и педагог посеяли во мне это зерно уверенности. Или как Елена Образцова рассказывала… Её педагог закрыл в классе на ключ: «Пока не выучишь вот эту вокальную партию – не выпущу!» Я же наивно думала, что приду в драматический театр с красивым голосом и как драматическая артистка буду петь там на сцене. А когда пришла в театр, во мне никто не был заинтересован – ни режиссёры, ни актёры. «Подумаешь, пришла звезда какая! Сейчас прямо мы для неё будем музыкальные спектакли ставить». Меня взяли на роль Шурочки Азаровой в спектакль «Давным-давно» и только через пять лет возобновили эту постановку. А пять лет я болталась без дела. Ну кто это мог предвидеть?! Это же всё нужно пройти, прожить, понять…

– Какая ирония судьбы: вы дочь кадрового военного, сыграли корнета Азарова в своём кинодебюте и много лет выходите на сцену Театра сначала Советской, а теперь Российской армии. Совпадение?

– Абсолютное. Я же нерешительная сама была молодая. Могла б повыбирать театр-то. Были возможности!

– Может, надо было делать ставку на кино и больше сниматься? После «Гусарской баллады» режиссёры наверняка вас разрывали на части…

– Как только я стала известной, наоборот, стали ко мне придираться: не так встала, не так села, не так спела, не так сказала. «Не надо – обойдёмся без неё». «Не будем её снимать – она и так уже популярная». У меня были сплошные концерты, да? Людям увеличивают ставку, а мне нет. Спрашиваю: почему? «А ты и так в шоколаде!» Понимаете, актёрская профессия требует неуёмного тщеславия, амбиций, фанатического желания первенства. И чем дальше – тем больше, больше, больше… А у меня никогда не было таких желаний. Может, потому что отец всё время талдычил, что это позорище.

– Недавно Никита Михалков забавно высказался о своём делении актёров на настоящих и не очень: «Вот Гурченко – настоящая. Скажи ей: ты получишь эту роль, но надо съесть свою бабушку, – и она, не задумываясь, съест». То есть вы не из тех, кто за хорошую роль душу продаст?

– Наоборот, отдаю с лихвой своё. Вот сделала ремонт, и могу матрас отдать кому-нибудь хороший на кровать. Другой продаст, а я отдаю бесплатно.

– А если серьёзно?

– Надо было с кем-то специально дружить, мелькать, ходить по «Мосфильму» – унижаться… Нет! Если бы был режиссёр, заинтересованный во мне, мы бы могли интересные вещи делать.

– Удивительно, почему за столько лет не появился такой режиссёр? Вы искали?

– Искать и найти можно только ягоды и грибы в лесу… Когда я совсем молодая была, мне казалось, что режиссёр – вообще, как таковой – это уникальный человек, который знает всё. Это клад с несметными сокровищами! А артист – дурак! Он может прикинуться, и под чутким руководством при полном доверии способен делать любые чудеса. А когда тебе встречаются режиссёры, которые толком ничего не знают, только орут, топают и под себя неизвестно что «рубят», мне просто неинтересно.

Лариса Голубкина и Владимир Зельдин в спектакле «Последний пылко влюблённый», октябрь 1981

ОНИ МЕНЯ НЕНАВИДЕЛИ…

– Каждая популярная артистка сталкивается с интригами, сплетнями, завистью. Проходили через это?

– Я никогда не обращала внимания, как ко мне относятся. Но… Был случай в 1974 году, когда я опоздала на дневной спектакль «Давным-давно». Делала ремонт в квартире, поздно уснула и проспала. Спектакль начался с опозданием в 8–10 минут, поскольку мне позвонили, а театр-то рядом. Я прибежала, чуть ли не на ходу переодеваясь в гусарский мундир. Но меня судили. Собрался весь худсовет, старейшины театра, дирижёр… Боже мой! Что они мне говорили, как они на меня покатили бочку. Я стояла, слушала, слушала. Когда все закончили, я воскликнула: «Какое счастье, что я проспала! Я теперь знаю, как вы действительно ко мне относитесь!» Я к каждому из главных «ораторов» обратилась, каждого разложила по полочкам, и ушла.

– Ответили для себя на вопрос: почему они устроили это «показательное шоу»?

– Ненавидели меня. Я всегда как прыщ на носу у них была! Пусть я снималась нечасто, но с 1963 года я ездила со своими фильмами по два-три раза в год куда-нибудь за границу – на фестивали, на Неделю советского фильма. Мне повезло в этом смысле. И это раздражало людей безумно. Мне всячески ставили ножки, какие-то приглашения, которые приходили на моё имя, прятали в стол. Первые годы я ещё говорила, что куда-то поехала, а потом просто уже молчала. Даже если мне удавалось на сэкономленные суточные иногда купить там красивую пару обуви или красивую сумку, я в театр не надевала привезённые новые вещи. Мне не нравились бегающие глаза завистливые. «Ишь, какая! Вон я в Мытищи реже езжу, чем она во Францию или Америку!» «Лариса Ивановна!» – меня в Кишинёве ловил в аэропорту начальник театра, чтобы я не ехала в Париж. «А что происходит? Вы же сами год оформляли эту поездку!» «Я боюсь…» И называет фамилию одной из ведущих в те годы актрис театра. Начальник театра боится актрису! Видимо, она устроит ему такой скандал: почему это Голубкина, такая-сякая, уехала на гастроли в Париж!

– Правда, что советских актрис за «железным занавесом» принимали как королев и был особый ажиотаж?

– Никакого ажиотажа не было – всё придумывают. Если был кинофестиваль, понятное дело, с большим любопытством смотрели на нас. Даже такой комплекс вырабатывался: во что она одета? Что за платье на ней? Помню, мы приехали в Италию в том, что у нас было. То есть… почти в чём мать родила. (Смеётся.) Смешно! Я, конечно, не красилась. Меня спрашивали: «Почему вы не в макияже?» «Да потому, что мне 22 года! – отвечала. – Какой макияж?»

– Были же положительные стороны популярности. Например, верные поклонники, богатые, успешные ценители красоты и таланта…

– Никаких поклонников богатых у меня отродясь не было. У меня были толпы девиц – пятнадцать лет за мной носились как кони девчонки, начиная с 13 и до 20 лет. Сыры так называемые. Наверное, потому, что я сыграла роль в мужском костюме, они рассмотрели во мне своего лирического героя. Это было что-то! Ужас! Единственное – я всегда была в цветах.

– Агрессивные были девушки?

– Я думаю, что это всё построено на сексе. Знаете, половозрелость такая, когда гормоны играют, они не знают, в кого влюбиться, у них ломки происходят. Вы разве видели 15 мужиков, которые будут стоять и смотреть на певца какого-нибудь или на певицу? Засовывать спички в замок, ночевать в подъездах… Да никогда в жизни! Одни девицы, которые неисправимы и непобедимы. При этом они хотели в дом влезть, в душу, они хотели всё знать. Собственно, они всё знали, и это было противно. Встречались просто безумные люди. У нас в доме жил парень на седьмом этаже – тихий сосед моей подруги. А после того, как я снялась, совсем с ума сошёл. Стал ходить к нам, папа его отправлял в милицию, а там говорят: нам нечего ему инкриминировать… Он катал вокруг дома коляску с куклой и всем рассказывал, что у него ребёнок от Голубкиной. Совсем крыша поехала! Однажды звонок в дверь: отец открывает, а он стоит вообще голый…

– Зэки письма писали?

– В основном денег просили. Одному я даже ответила. Мол, если каждый, кто мне пишет письма, положит в конверт десять копеек, я буду миллионерша. И тогда, может быть, я вам буду посылать деньги. Потому что писем было… Миллионы!

На съёмках телевизионной передачи «Бенефис», 1977

ЖИЛИ-БЫЛИ ПРИНЦ И ПРИНЦЕССА

– С каждым годом легенд и мифов об Андрее Миронове всё больше и больше. Написано огромное количество воспоминаний его жён, вдов и просто «его возлюбленных». Как вы к этому относитесь?

– Как раз самое противное, что сочиняют о нём истории, фантазируют, придумывают то, чего и близко не было. В каком-то смысле и я, наверное, в их числе.

– Даже так?! Почему?

– В августе будет 30 лет, как не стало Андрюши. И все эти годы журналисты задают одни и те же вопросы. «Каким он был?» «А правда ли то, было ли это…» «Почему вы больше не вышли замуж?» А я уже давно стараюсь не отвечать на них. Понимаете, всем хотелось бы, чтобы наши отношения были похожи на сказку. Мол, жили-были принц и принцесса, потом он ушёл из жизни, и она тоскует по нему все эти годы. Но это же всё неестественно и цинично! Конечно, страшно, что люди уходят из жизни… Но у нас были совершенно иные отношения. Наша с Андрюшей жизнь протекала интересно, весело, полно. Мы прожили вместе 13 лет. С тех пор прошло времени в два раза больше, чем я с ним прожила. Я рассказала всё, что считала нужным. Вот честно – добавить нечего. Да и не надо!

– Ваша дочь Маша известна как страстная любительница лошадей, ярая защитница дикой природы и автор множества неординарных идей. Это она в вас такая «гусаристая»?

– А у меня нет такой паталогической любви к лошадям, как у Маши. В девять лет она вдруг сказала: «Хочу на лошадь!» Откуда это у неё, я даже не знаю. Но не от меня. Скорее, гены моего отца и его охотничьи замашки как-то вот так проявились в ней. Между прочим, и на актёрскую стезю я её не направляла. Думаете, я хотела, чтобы Маша была артисткой? Нет, конечно. А она в 14 лет снялась в фильме «Ребро Адама», после чего ко мне это уже не имело никакого отношения.

Лариса Голубкина в своей квартире, сентябрь 1996

Фото: ВИТАЛИЙ АРУТЮНОВ/«РИА НОВОСТИ»

– Внуки – Ваня и Настя – уже вас радуют талантами?

– (Перебивает.) Я вам так скажу. Вчера показали фильм о Людмиле Гурченко. Большой, документальный. И там ни слова о Гурченко-артистке. Весь фильм только об одном: сколько у неё было мужей, что по этому поводу сказала эта, что сказала та… Ужасно это! Поэтому внуков моих не трогаем. Я их люблю – это мои драгоценности.

– Стендаль в своём трактате «О любви» утверждал, что в жизни человека два главных двигателя – любовь и тщеславие. Что движет сегодня Ларисой Голубкиной?

– С моим тщеславием-то всё ясно – полная лажа! А любовь? Она всегда присутствует в жизни женщины. Особенно когда есть дочь, внуки. А ещё есть чувство вины – я всё время чувствую себя виноватой. Когда ты дочь, ты виновата перед родителями, что ты им чего-то недодала. Потом ты жена, и опять виновата – на этот раз перед мужем. (Смеётся.) Сейчас уже – перед дочерью, перед внуками.

– В чём на этот раз?

– Недокормила, не обласкала до конца. Да, наверное, самое идеальное, когда бабушка кормит завтраком, обедом, «купается» в них. Но в моей жизни такого нет, поэтому чувство вины постоянно сидит в моей голове. Самое удивительное, что, чем сильнее это чувство, тем больше у меня любви появляется, которую никто не видит, не слышит, не знает… Нет, я не оправдываюсь, не дай бог, а с другой стороны ну хорошо, брось тогда театр, забудь о гастролях, концертах. Нет, я это бросить не могу.

– В вашей жизни есть место мужчинам?

– Нет, у меня нет мужчин никаких. Ну и хорошо! А почему обязательно надо, чтобы кто-то был?! Есть Андрей Малахов, с которым мы созваниваемся. Есть стилист Саша Корниенко, с которым мы в приятельских отношениях… Это позиция! Возьмите Марлен Дитрих – знаменитая кинозвезда, толпы поклонников… До какого-то возраста она ещё хорохорилась, а потом вдруг решила: хватит. Закрыла наглухо двери и прекратила близкое общение. Даже если кто-то в дом заходил, что-то приносил – разговаривала только по домашней рации уоки-токи, и никому не показывалась. Я думаю, что в этом есть здравый смысл.

– Чем наполнена ваша творческая жизнь, помимо театра?

– Один-два раза в месяц обязательно куда-нибудь езжу с концертами – «вечерами старинного романса».

– Когда-то вы романсы считали чем-то несерьёзным, пошловатым.

– Не я так к этому относилась, нас так натаскивали на музыкальном отделении ГИТИСа. А на самом деле романсы – это прелесть и красота. Знаете, что приятно? На моих концертах всегда много молодёжи и военных. А самое главное – как они слушают и как аплодируют. После такого приёма ловлю себя на мысли: господи, значит, ещё могу повлиять на молодёжь каким-то образом.

– Ваш коллега по театру Владимир Зельдин объяснял свою работоспособность тем, что всю жизнь вёл здоровый образ жизни, не пил, не курил, занимался спортом… У вас есть свои собственные секреты, рецепты, как сохранить форму, голос…

– Да никаких особенных секретов у меня нет. Некоторые пьют и курят – и так же живут до ста лет. Мне кажется, что секрет только в генетике. Видимо, и у меня в роду были крепыши, которые передали свои гены. Я езжу в Баварию или Швейцарию и отдыхаю там – хожу в горах, но не на лыжах, а пешком, ножками – в день по нескольку километров. И так – 15 лет.

– Для поддержания формы?

– Не только… Я в юные годы не занималась спортом как сумасшедшая, но неплохо бегала, увлекалась художественной гимнастикой, настольным теннисом. Потом был сильно загруженный работой период, когда я честно делала комплекс аэробики «Workout с Джейн Фондой». По 50 минут каждый день! Андрюша так просто переступал через меня, когда я на полу тренировала растяжку. Кстати, мне это очень помогло! А хождение вообще идеально подходит для моей энергии, темперамента, мировоззрения. В этот момент столько появляется свежих мыслей, всяких планов театральных. Конечно, ничего из них толком не осуществилось. Но фантазия-то живая! Ну и конечно, даёт мне силы. Во всяком случае, никогда не пойду по улице ссутулившись – всегда расправлю плечи.

– У вас есть какие-то тайные увлечения, интересы?

– Я любопытна, активна – меня многое интересует. Например, сейчас особенно – жизненное пространство. Вот эта какая-то невероятная необъятность бытия, которую мы пропускаем, когда несёмся молодые. Меня интересует наша история, наш сегодняшний день, что будет завтра… Как-то я пошла в кинотеатр и посмотрела «Солнечный удар» Никиты Михалкова. Три раза подряд – такое неизгладимое впечатление на меня произвела картина!

– Ну такая грусть, такая обида нахлынула по поводу произошедшего в России в 1917 году. Как раздербанилось всё, как разбросалось. Я понимаю, что менялось время – наверное, должно было что-то произойти. Но не в такой же степени! С 1918 по 1922 год уничтожили 8 миллионов людей. Сажали всяких – и хороших, и плохих, но ведь в основном растаптывались, уничтожались, топились, душились, расстреливались лучшие умы, элита и гордость страны. И на поверхность выходил средненький. В результате оказалось, что это середнячество даёт сейчас негативные плоды. А во время Великой Отечественной скольких миллионов не стало?! Причём уходили из жизни совсем молодые люди, не успевшие завести семей, зачать детей. Я иногда на эту тему размышляю: ведь от них ну хотя бы миллион-то умных, талантливых, мыслящих, у которых руки растут из правильного места – мог родиться. А они не родились, понимаете? Любая война уничтожает генетическую платформу, после чего очень трудно восстанавливаться. И это должно быть понятно нынешнему поколению.+

– «Печально я гляжу на наше поколенье…» Так, Лариса Ивановна?

– Просто так хочется побольше людей правильных, хороших, милых, добрых, талантливых, красивых. Ну хоть бы один век нашей стране прожить без войн – посмотреть, во что это всё может превратиться. А пока безумно грустно смотреть на происходящее вокруг.

Будучи в 14-летнем браке с Ларисой Голубкиной, Андрей Миронов оставался привлекательным для многих женщин. Интересно, что слава донжуана настигла его после смерти. То одна, то другая актриса (не всегда известная) рассказывала о своих отношениях с ним. Лариса Ивановна однажды поведала о том, как ее муж был увлечен молодой Еленой Прокловой .

ПО ТЕМЕ

"Он был милый славный человек, любил женщин, как и все мужики. Все, кто сейчас жив, прикидываются святошами, хотя могли дать фору Андрею Александровичу. При мне он не демонстрировал влюбленности в других . Он рассказывал про каких-то своих женщин, которые у него были до меня, ему нравилась моя реакция – я смеялась", – цитирует Ларису Голубкину "Собеседник.Ru" .

О браке с Андреем Мироновым Голубкина не любит распространяться. Ранее в интервью она сообщила: "Когда тебе уже чуть ли не четвертый раз по жизни, с молодых лет, делают предложение… Это должно было случиться. Еще мне папа сказал: "Запомни, Андрей – это твой" . Отец мой, понимаете?!" Об отношениях с актером Голубкина отозвалась так: "Он меня не бил, точно. Не устраивал истерик, точно. Не успели за 14 лет. Как раз наоборот, у нас складывались уже такие отношения, что чем дальше в лес, тем больше дров, в смысле, что тем лучше мы пристраивались друг к другу, все больше и больше привыкали, больше и больше любили… Мы взрослели в отношениях. И взрослость становилась более крепкой, устойчивой…"

После смерти Миронова Лариса Голубкина замуж не вышла . "У меня вообще никогда не было патологического подхода к слову "замужество", даже с молодых лет. Не было такой проблемы, что меня не возьмут, я постарею. Правда, я сейчас не кокетничаю. "Гусарская баллада" на меня так подействовала хорошо", – сообщила актриса.

В канун Международного женского дня Лариса Голубкина поделилась секретом семейного счастья: «Гусар-девицей можешь быть только на экране, а дома будь любезна варить борщи и улыбаться мужу».

На «Гусарской балладе » я могла бы ехать всю жизнь, но меня интересует настоящее. Хочется узнать, сколько еще потяну. А раньше я смотрела на дам преклонного возраста и думала: «Ну зачем они выходят на сцену?».

– Деньги зарабатывают…

– Если ты не в шоу-бизнесе, платят мало. Но это только одна сторона медали. Другая – доказать себе и окружающим, что тебя рано списывать со счетов. Большинство актрис почему-то стремятся выглядеть моложе, играть молодух. Помню, одно время после «Гусарской баллады» мне перекрыли кислород и не давали играть. Оказалось, что пожилые актрисы еще давали дрозда, играя юных дев. Я не хотела повторять их ошибки – взяла и сыграла 106-летнюю даму.

– Вы, кстати, выглядите моложе своих лет…

– Никогда не делала подтяжек, не ставила над собой экспериментов. Зачем? Для 20-летних, которые будут смотреть на меня, снимавшуюся 55 лет назад? Да никогда! Помню, в свое время удивлялась звездам немого кино: «Господи, да кто это вообще?» Но, предложи мне сейчас играть гусара, согласилась бы не раздумывая, только в этот раз была бы хромая. Гусары мне походку испортили.

– На съемках вы получили травму?

– Некоторые трюки я исполняла сама. С балкона прыгала восемь раз. Ну вот и допрыгалась: на восьмой попытке подвернула голеностоп, порвала связки.

– Вам предлагали сыграть Наташу Ростову. Почему отказались?

– Я не отказывалась. Меня пригласили на пробу, а я не поехала. Решила, что по своему темпераменту абсолютно не гожусь на эту роль.

– На роль Шурочки пробовалось много актрис, а взяли вас. Судьба?

– А как же иначе, если моими конкурентками были Гурченко , Немоляева , Фрейндлих ? Вообще, сниматься в кино я не хотела: не чувствовала азарта, не относилась с придыханием. Но потом ощутила кайф и даже не поинтересовалась гонораром. Меня спрашивали: «Ты договор-то подписала?», а я ни сном ни духом! К полученному гонорару родители добавили денег, и я купила дачу. Непонятно зачем: я ее не любила, да и до сих пор все эти огороды не признаю.

– Гурченко легко уступила вам роль?

– Ну что вы! После этого она меня не выносила. Правда, позже мы с ней даже приятельствовали – делить уже было нечего. Помню, как-то Люся сказала: «Ты неплохая актриса и в жизни ничего».

– Так уж и нечего было делить? А роль Козы в фильме «Мама»?

– Было такое… Румынский режиссер утвердила меня не глядя, но Людмилочка устроила грандиозный скандал: «Всякие тут из театра будут приходить! В кино должны играть киноактеры!» В общем, настояла на своем. Только потом я поняла, что именно так и нужно. Тогда все роли – твои. Но на этом история не закончилась. Гурченко сломала ногу, и я зачем-то отправилась к ней в больницу. Пришла со словами: «У тебя вышел прекрасный бенефис. Мне очень понравился». И в ответ слышу: «А тебя, б…, кто спрашивает?» Занавес.

– Видимо, что такое зависть, вы знали не понаслышке…

– А почему, вы думаете, я из театра ни с кем не дружу? У меня была талия 56 сантиметров, а грудь 90, но сама я об этом не знала. Зато однокурсницы, пристально рассматривавшие мои костюмы, рассказали мне потом о моих параметрах… А однажды опоздала на спектакль. Я как раз только въехала в квартиру, в которой, кстати, живу до сих пор. Так вот, сплю, и вдруг стук в дверь – наш завтруппой: «Лариса Ивановна, твою мать, спектакль начинается». Выскочила из дома как ошпаренная, раздеваться начала еще на улице, в гримерке впрыгнула в костюм и на сцену вылетела в 11 минут первого, как в датском Королевском театре.

А в то время были популярны товарищеские суды. Меня вызвали, смотрю – собрались все как один. Слушала я их, слушала, а потом встала и, перекрестившись, сказала: «Спасибо тебе, Боженька, что проспала, зато теперь знаю, как вы ко мне относитесь. Вот вы, Михал Михалыч, готовы сожрать. А вам, товарищ дирижер, я что сделала? Вроде не фальшивлю, не позорю...» За смелость меня возненавидели еще больше. Так что дружу я только с теми, кто мне близок. Со своими однокласс­ницами, например.

– Я с удивлением обнаружила, что у вас небольшая фильмография.

– Это правда. Возможно, поэтому я и молода. Если вдруг вставал вопрос особых отношений с режиссером, не снималась. А ведь была юная девочка, представляете, как на меня смотрели? «С этим она не спит, с тем – не спит, а кто это вообще такая?» А я действительно как с неба свалилась – воспитана была по-другому, этих интриг, закулисных игр не понимала. Чем больше узнавала всю подноготную, тем сильнее закрывалась от людей. Однажды приглашает меня режиссер: «Я бы вас взял на роль, но, говорят, вы пьете…» Я и сейчас не пью, а тогда…

– И ни разу не возникало соблазна пойти на компромисс?

– Появлялись мыслишки, но я их гнала. Мне и поговорить-то было не с кем. Мама всегда хотела быть в курсе моих дел, но что я ей могла сказать: «Мне ролей не дают, а я ведь такая хорошая актриса»? А уж когда появился Андрюша (Андрей Миронов , муж актрисы. – Ред. ), вообще заткнулась, что я актриса, притом хорошая. Главным был он. Хотя женился он на мне только потому, что я известная актриса.

– Уж не хотите ли вы сказать, что он женился на вашей популярности?

– Ой, он очень любил известных теток, он сам рассказывал. Смешно, конечно… Но я точно знаю, что, если бы позволила себе открыть рот, наша семейная жизнь не сложилась бы. Дело в отношениях мужчины и женщины. Как только женщина начинает говорить, что она не лыком шита, – все! Так что приходилось выкручиваться: принимать гостей, содержать дом в чистоте и при этом ездить отрабатывать концерты.

– О ваших домашних приемах ходят легенды...

– К дню рождения Андрея всякий раз создавался сценарий. Тут уж я давала волю фантазии! Однажды в нашем распоряжении оказался целый бар, и Андрей вместе с другом Юрием Темиркановым превратились в барменов: встали за стойку и всем наливали. На входе, как и положено, стоял швейцар, роль которого взял на себя Александр Ширвиндт . Со списком в руках он требовал денег за вход со всех приглашенных. «Какие-то жадные у тебя гости! Мало заработали», – подвел вечером итог Ширвиндт.

– Немногие могли позволить себе такие праздники…

– Быт нас не очень волновал, да и запросов особых не было. Андрей всегда жил неплохо, родители – состоятельные люди, но опять же в силу того, что без устали работали на эстраде. Я тоже не знала, что такое дефицит: папа долго работал в Германии, много привозил.

– А машина – это не особые запросы по тем временам?

– За два года до смерти Андрей перенес тяжелую операцию. Однажды прихожу к нему в больницу и слышу: «Никто не может подарить мне «мерседес». Недолго думая пошла к министру торговли просить разрешения на покупку машины. Много ходила по разным инстанциям. С «мерседесом» так ничего и не получилось, зато разрешили купить BMW. Андрюша так радовался! У него вообще было особое отношение к автомобилям: холил их, лелеял.

Знаете, когда его не стало, многие женщины жутко обрадовались: «Посмотрим, как она одна проживет!» А что одна? Я и без него 13 лет как-то обходилась. Через месяц после смерти Андрюши поехала с театром на гастроли в Сочи. Там пошла к известной массажистке. Как ни приду, она всегда в приподнятом настроении. Я не выдержала и спросила, чему она радуется. «Да я недавно мужа похоронила!» Оказывается, муж много лет в деталях рассказывал ей, как и где ее похоронит. Но вышло по-иному. Невольно задумаешься, как странно иногда складывается судьба.

– Какие отношения были у вас со свекровью Марией Мироновой?

– Мы не жили с ней в одном доме, а вот на даче приходилось уживаться. Первое время она меня постоянно контролировала. Варю борщ, она встанет рядом и смотрит в кастрюлю. «Ну что вы смотрите? Я сюда не плевала!» – «Да? Ну ладно…» Нельзя на все реагировать, терпение очень важно. Спасибо маме, которая привила мне это качество. Сама она ангел в этом отношении: папа мой был военный, мастер спорта по стендовой стрельбе, охотник, да еще и преферансист! После войны время было тяжелое, так папа ночь играет, а наутро приходит домой с деньгами…

– Готовить вас научила мама?

– А вот нет! В 13 лет родители привезли меня в Германию, где я проучилась два года, а потом одну отправили в Москву. Я сразу научилась всему: готовить, жарить, парить. А еще успевала на биофаке заниматься, потом в дирижерско-хоровое училище поступила, при этом не пила, не хулиганила. Боялась отца даже на расстоянии. Папа меня никогда не хвалил. Может, это и правильно: не позволяет расслабиться. Я похоронила его в нашем родовом имении, можно сказать. До революции наша семья была достаточно зажиточной: между Москвой и Рязанью тянулись «сады и огороды Голубкиных». До сих пор, кстати, сохранился Голубкин лес.

– Недавно вы позволили телепрограмме сделать в своей квартире ремонт. Результат порадовал?

– Дареному коню в зубы не смотрят! Мне хотелось, чтобы сломали стену, обновили, вдохнули жизнь в эту квартиру. Но ребята подошли легкомысленно, наняли халтурщиков. Я, когда приехала, решила, что в мечеть попала… Со времен Андрюши я ничего в квартире не меняла, только потолок выровняла и пол отциклевала. У меня в доме хорошо и уютно, а с миллионерами я соревноваться не хочу.

Беседовала Анна Абакумова

— Ещё учась в институте, я познакомилась с Андреем Мироновым, — рассказывает Лариса Голубкина «АиФ». — На дне рождения моей подруги Наташи Фатеевой. Собственно говоря, это и была её идея — представить нас друг другу. (В ту пору, говорят, Миронов был безумно влюблён в Фатееву , но отношения зашли в тупик. «Это — твой», — сказала Фатеева подруге. И Андрей «переключился» на Ларису Голубкину, практически сразу же сделал предложение. Она отказалась, что Миронова невероятно удивило: все хотят за него замуж, а она — нет.- Ред.)

Помню, ко мне пришёл Андрюшин папа Александр Семёнович . (Александр Менакер — знаменитый советский артист. — Ред.) Говорит: «Лариса, ну зачем тебе Андрей? Он ведь такой тяжёлый человек!» «Какой же он тяжёлый? Мне с ним весело», — ответила я.

Лариса Голубкина. 1965 год. Фото: www.russianlook.com

У нас с Мироновым шли дни рождения один за другим. У Андрюши 8 марта, у меня 9-го. Каждый раз мне приходил в голову необычный вариант празднования. Однажды мы справляли день рождения в баре гостиницы «Спутник» на Ленинском проспекте. Я привезла всю еду, которую приготовила дома, скатерти, свечи на каждый столик. За барной стойкой в смокинге и в бабочке играли роли барменов Андрей и его лучший друг известный дирижёр Юрий Темирканов , а на входе стоял народный артист Александр Ширвиндт , переодетый в швейцара, с наклеенными усами и бородой, в фуражке. Он держал в руках список гостей и с большим подозрением пропускал тех, кто не дал ему хотя бы рубль. В этот вечер был аукцион Андрюшиных вещей, где продавались смешные штучки — носки Миронова, сигарета... «Какие-то жадные у тебя гости сегодня! Мы мало заработали», — пошутил Ширвиндт, когда мы возвращались домой. На все эти праздники готовила только я. В ресторанах тогда было одинаковое меню — антрекот, котлета по-киевски... И приходилось самой придумывать что-то вкусное и оригинальное. На один шпинат по моему фирменному рецепту у меня уходило 5 дней!

Актеры Андрей Миронов и Анатолий Папанов в художественном фильме «Бриллиантовая рука» (режиссер Леонид Гайдай). 1968 год.

Наша квартира, в которой я до сих пор живу, даже для меня одной сейчас маловата! Но тогда к нам приходили по 25 человек, и все помещались! Мне хотелось, чтобы Андрюше было хорошо, и я всё для этого делала. Можно было, конечно, и «рожу состроить» — отказаться принимать гостей. Но Андрей бы тогда ушёл в другой дом... Я понимала — хочу быть с Андреем. А гости, друзья, готовка — это были предлагаемые обстоятельства... И не самые сложные, как выяснилось.

Маша Миронова. Фото: www.russianlook.com

Сейчас, конечно, я уже не буду так корячиться с готовкой. Мария Владимировна Миронова , когда мы к ней приходили, заявляла: «У меня ничего нет». Теперь, с возрастом, я её так понимаю! А тогда нам казалось, что нас не хотят кормить. (Смеётся.) Но мы же не есть приходили, а общаться...

Андрей очень любил своих друзей, ему нравилось их развлекать. У нас дома часто были гости. Нравилось ли это и мне? Не могу так сказать... Я репетировала, много играла в театре, и Маша тогда была маленькая...

(Сегодня Маша — популярная актриса Мария Голубкина. Как утверждает в своих интервью известный сценарист Николай Щербинский , он прожил в гражданском браке с Ларисой Голубкиной 6 лет, и в 1973 г. у них родилась дочь Маша. Дело в том, что тогда, в 1963 году, брак Голубкиной и Миронова так и не состоялся. Они остались друзьями. А потом, в 1971 году, в Театр сатиры, где всю жизнь служил знаменитый артист, пришла актриса Екатерина Градова , известная всем по роли радист-ки Кэт из «Семнадцати мгновений весны». Миронов влюбился, почти сразу они поженились. В 1973 году у них родилась дочка Маша. Теперь это известная актриса Мария Миронова . Но отношения Градовой и Миронова не сложились, они развелись в 1976 году. Но, как утверждает их окружение, за два года до этого он переехал к Ларисе Голубкиной и начал воспитывать её маленькую дочь Машу как родную. Мария Голубкина и сейчас в интервью называет Андрея Миронова папой. — Ред.)

Мария Голубкина Фото: РИА Новости

Посадили в тюрьму

Кстати, я так и не поняла смысла фразы о том, что Анд-рюша тяжёлый человек. Наоборот! Я могла приготовить обычный обед, а он говорил: «Как вкусно!» Он всё хвалил... После этого бежишь, ещё лучше делаешь! Миронов был невероятным аккуратистом. В смысле аккуратности как раз я была не так уж сильна, поэтому за собой очень следила. Такая же, как Анд-рей, сейчас внучка Настя — всё по полочкам у неё разложено: где какая тетрадь, где какое колечко, карандашик. Полный порядок.

Андрюша был милый, славный человек. Мог и взбрыкнуть, живой ведь. Но как-то обходилось без тяжёлых ссор. Я не лезла в бутылку. Это бесполезно. Как только я вякала, получала по носу. Полезешь в бутылку — в бутылке этой и останешься! Если возникала какая-то спорная ситуация, я всегда первая затыкалась. Я приспособлена к тому, чтобы подчиняться как женщина.

После «Гусарской баллады» за мной начали девушки бегать. Как охотятся за кумирами-мужчинами, так и за мной носились толпы девиц... Наверное, потому, что я сыграла роль в мужском костюме. У меня была квартира на Мичуринском проспекте, так 14-15-летние девушки рядом с домом просто дневали и ночевали... Засовывали спички в замки, чтобы я в дом не сразу попала и таким образом они бы меня увидели. Андрюша ещё не был тогда знаменит. Он стал безумно популярным в 1969 г., когда снялся в «Бриллиантовой руке». И тогда многие мои поклонницы «перекочевали» к нему. Некоторые на пороге ночевали... Конечно, это очень раздражало. Но закончилось это ровно тогда, когда какие-то три дуры попёрлись в Брест, чтобы перейти границу и приехать в Варшаву: там Театр сатиры был на гастролях. Их поймали и посадили в каталажку...

Лариса Голубкина в фильме «Гусарская баллада». 1962 год.

Когда умер Андрюша, я пришла на следующий день после похорон на кладбище. Марта , самая верная его поклонница, лежала, обняв холмик. Я поняла, что ей нужна помощь. Приезжала за ней после 7 вечера, когда темнело, и отвозила на вокзал (она жила в Домодедове), приносила ей еду. Марта вскорости после Андрюши умерла — врождённый порок сердца.

26 лет, как нет Андрюши, но его любят люди. Даже те, кто родился после смерти Миронова. Многие задаются вопросом: в чём же загадка этого человека? В его невероятно хороших человеческих качествах и деликатности к любому зрителю, который видит его работу.

После смерти Андрея многие за моей спиной говорили: «А что-то она не плачет, что не упала в обморок? Почему не бросилась с 12-го этажа?» Я бы сказала так: люди примитивно мыслят и говорят друг о друге очень примитивно... Им хотелось легенды — какая молодец Лариска, какая преданная жена: ушёл Андрюша — и она тут же в сердце ножом. И никого не волновало, что у меня в душе. Тяжело было... В расцвете сил и лет осталась одна. Как вы думаете, каково это для женщины молодой?! А замуж ещё раз выйти... Да вы что, смеётесь — как это можно?..

Лариса Голубкина: "Мне не дают развернуться как бабушке"

Лихая и неунывающая гусар-девица из нестареющего фильма \"Гусарская баллада\" - актриса Лариса Голубкина до сих пор, несмотря на прошедшее количество лет, сумела сохранить самые ценные качества своей героини: молодой задор, оптимизм, удаль, неистребимую веру в лучшее - и остаться негаснущей звездой на небосклоне театра и кинематографа.

- ЛАРИСА Ивановна, ваши родители были не против, что их дочка "пошла в артистки"? Или вы просто оказались однажды в нужное время в нужном месте с нужными людьми?

Я никогда не пользовалась и до сих пор не пользуюсь нужными людьми, нужным местом и нужным временем. Это, к счастью, прошло мимо меня. Просто с детства у меня, наверное, было какое-то чутье: мне хотелось быть актрисой. Я пела буквально с 2-3 лет, и это мое желание все время в доме культивировали: то на стульчик, то на столик меня поставят, в платьице красивое нарядят: "Лариса, спой!"

Но что удивительно - я уже тогда все время ощущала то самое расстояние между зрителями и актером. Говорила: "Выключите свет и отвернитесь - тогда петь буду!"

В 15 лет по секрету от папы мы с мамой пошли поступать в музыкальное училище.

- Почему по секрету? Папа был против?

Отец был очень суровый и непримиримый к актерской профессии! Говорил: "Артист - это же черт знает что! С ним даже рядом нельзя стоять - не то что им быть!"

Однажды, когда мне было 17 лет, мы отдыхали в Сочи, где гастролировал известный Кондрашевский оркестр. Музыканты на пляже играли в карты, и мой отец - азартный преферансист - резался с ними по полдня! Но кричал на оркестрантов: "Не смейте смотреть на мою дочь!"

В то же время там был на гастролях Горьковский драматический театр. И когда однажды ко мне с каким-то вопросом обратилась одна из артисток этого театра, отец приказал: "Лариса, отойди от этой женщины! Она актриса!" Представляете теперь, в какой я жила обстановке?

В 10-м классе для папы ходила в университет на лекции биологического факультета по физике и химии - вечерами, после школы, в семь часов - зачем?! Поступила-то я все же в театральный!

На первом курсе нас послали "на картошку". Что вы думаете, мама с папой туда приехали - "посмотреть обстановку". Привезли мне одеяло, подушку - мы же практически на сене спали. Отец говорит: "Не нравится мне эта компания..."

Меня спасла "Гусарская баллада". Когда я снялась в этом фильме, он сказал: "Ну и что? Ничего ты особенного не сделала, все так должно и быть!" Но, говорят, в мое отсутствие очень этим гордился и меня хвалил - правда, я этого не слышала.

- А кто ваши родители?

У меня были прекрасные родители! Мама - совершенно сказочная женщина. Папа ей не разрешил работать, как только я родилась. А сам он был военным. Вернее, до войны работал педагогом. Потом пошел на фронт, где его ранили, и после войны он оставил за собой это звание - военный.

Мама всегда очень опекала меня. Буквально за ручку ходила со мной на съемках и "Гусарской баллады", и "Сказки о царе Салтане", и даже когда снимали "Освобождение", она ко мне приезжала. Я не выросла "маменькиной дочкой", но я понимаю ее политику: она меня оберегала от чего-то лишнего - с ее точки зрения.

- В одном из интервью вы сказали о некоторых жертвах, на которые вам пришлось пойти ради вашего мужа - Андрея Миронова.

Я так говорила?! Наоборот, это меня всегда "пытают", спрашивая, не была ли я жертвой семьи. А сама я этого ну никак не могла сказать, потому что я так не считаю.

Понимаете, если бы у меня был муж Петя Иванов - обычный мужик, все нормально, дружно, хорошая семья, а я была бы артисткой и Петя Иванов все время готовил что-то там мне на кухне... Да я бы с ним дня не жила! Мне очень повезло: я была рядом с большим человеком, с художником и совершенно себя не чувствовала жертвой! Я была матерью, хозяйкой дома и создавала в нем такую обстановку, чтобы это соответствовало и мне, и Андрюше. У меня была Жизнь!

А вот если бы я не имела этого мужа - вот тогда я была бы жертвой своей профессии. К счастью, в моей жизни такого не случилось. Мы с Андреем вместе ездили на гастроли, и ездили на равных: у него был свой зритель, у меня свой.

- Какие радости жизни вы себе позволяете?

Обожаю хорошие компании! Я умею очень вкусно готовить, всегда могу накормить и весело провести время. Очень люблю ходить по магазинам, все там пересмотреть. Не важно, куплю что-то или нет. Обожаю разные шмотки, хотя я по гороскопу Рыба и не могу одеваться ярко - это не в моем характере.

Но одно время у меня был такой "розовый" период: я скупала и носила все, что розовело. Длилась эта моя "жизнь в розовом свете" ни много ни мало - десять лет: с 1969 по 1979 год. Сейчас полюбила лиловый, фиолетовый цвет - он мне идет. Я люблю, чтобы было все удобно, красиво и хорошего качества. А экстравагантность - не мой стиль.

- Не так давно вы стали бабушкой очаровательной внучки Настеньки. Как чувствуете себя в этом качестве?

Мне это очень нравится! Если бы мне дали развернуть свои способности - я бы, видимо, отличилась как бабушка. Но мне особенно не дают. Настя танцует, поет, ходит все время с магнитофоном и говорит: "Это мои пленки!" Стихи читает. Я безумно рада общению с внучкой! Маша в ее возрасте была совершенно другая.

- А для воспитания дочки время-то находилось?

У нас в доме была очень сильная родительская энергетика. Папа и мама - актеры: это известность, постоянные звонки, разговоры, девочки у дверей стоят. Маша идет в школу, открывает дверь, а там на половичке, прямо под ногами, спит поклонница. Я считаю, что в детстве это было довольно тяжело для нее.

Но она уже с дошкольного возраста была очень самостоятельной и логически мыслящей. Осмысливала и "проигрывала" буквально все: а зачем, а есть ли в этом резон?

Помню, в пять лет мы решили учить ее итальянскому языку. Пригласили учительницу, она пришла, познакомилась с нами и говорит: "Машенька, я буду учить тебя итальянскому языку!" На что дочка серьезно отвечает: "А зачем мне итальянский? Я еще русского не знаю!" Сейчас Маша снялась уже в семи фильмах, она абсолютно самостоятельный человек.

- Какие отношения у тещи с зятем?

Да я вообще не люблю этих слов - зять, теща! Но я вам хочу сказать, что Коля (Фоменко. - И. Б.) замечательный! В одном его интервью по телевизору я сама с удивлением услышала из его уст примерно следующее: что я одна, совершенно не защищена, меня надо защищать и оберегать - и вот он взял на себя эту миссию. Между прочим, я это очень чувствую!